Вопросы истории и культуры

северных стран и территорий

-------------------------------------

Historical and cultural problems

of northern countries and regions

 

Научные статьи

 

История

 

Джанет Хартли

(Лондон, Великобритания)

 

Английские купцы в Архангельске в годы Великой Северной войны
(1700 – 1721 гг.)

 

История торговли России с западноевропейскими странами изучается уже довольно давно как русскими, так и европейскими учеными. Не является исключением и торговля в период Великой Северной войны 1700 – 1721 годов. Известно, что война не только служит разрушению, но и открывает возможности для торговли [1]. С усилением трений на Балтике и в Северной Германии (параллельно с Войной за Испанское Наследство с 1701 по 1713/1714 на юге), возросла потребность британского флота в шкиперском имуществе.

Как отмечала Русская компания в Лондоне в 1716 году (когда между Россией и Британией шли бесплодные переговоры о торговом соглашении), торговля с Россией «в последнее время, особенно с началом войны в Балтийском море, существенно возросла и крупнейшие поставки шкиперского имущества импортируются из России» (‘of late years especially since the War in the Baltic has been much Increased and the Greatest Quantity of Naval Stores are Imported from Russia’) [2].

Россия была основным источником импорта пеньки для парусины. В 1702 году Англия импортировала пеньки на сумму 74000 фунтов стерлингов из России; ни один другой рынок (Дания, Норвегия, Швеция, Эстланд) не поставлял ее в таком объеме [3].

Цены на пеньку были непостоянными: они были низкими в начале войны, но затем подскочили до 40 фунтов стерлингов за тонну в 1711 году, затем упали [4] и оставались на уровне от 21 до 27 фунтов стерлингов за тонну вплоть до 1721 года [5]. По свидетельству купца от 1716 года, это была «ничтожная цена». Россия и балтийские порты были также важными экспортерами мачт и смолы. В предисловии к петициям Русская Компания всегда упоминала, что импортируемые из России товары имеют большое значение для национальной безопасности, как и для их собственных доходов («к услугам флота Вашего Величества и Нации в целом») [6] .

Значительная прибыль от торговли с Россией способствовала тому, что в такой торговле принимало участие большое число западноевропейских предпринимателей. В недавнем исследовании, посвященном иностранным купцам, торговавшим в России в эпоху Петра I, упомянуты 172 купца из Голландии, 92 из Англии (Британии), 84 из Гамбурга, 10 из Любека, 19 из Дании и Норвегии, 9 из Франции и 7 из Италии [7]. В 1710 году из 94 иностранных купцов в Архангельске 38 были голландцами, 14 британцами и 27 гамбуржцами [8]. Однако еще существуют ранее не исследованные стороны указанной очень большой темы.

В данной работе я остановила свое внимание на трудностях, с которыми сталкивались английские купцы как непосредственно при торговле в архангельском порту, так и при своих путешествиях из Лондона в Архангельск.

Хранящиеся в лондонском Национальном архиве документы Министерства торговли полны жалоб и претензий со стороны британских купцов, торговавших в Европе, Азии и странах Нового Света. Похоже, купцам была присуща трогательная вера в то, что их жалобы будут услышаны британскими министрами. Если верить исследованиям, подобная вера оказалась в значительной степени неуместной [9]. Особой настойчивостью отличались британские купцы, торговавшие с Россией. Отчасти это объяснялось наличием подлинного повода для недовольства, но также и тем, что они представляли значительные торговые интересы [10]. Купцы утверждали, что их товары – шкиперское имущество – имеют особое значение для британского флота и потому представляют вопрос национальной безопасности.

Масштабная торговля с Архангельском, а не Балтийскими портами Риги, Ревеля и Нарвы в начале восемнадцатого века в значительной степени явилась следствием Великой Северной войны. Деятельность шведских каперов сделала Балтийский маршрут слишком опасным, в особенности после объявленного шведами в 1709 году эмбарго на любые иностранные суда, проходящие через Пролив Зунд (Эресунн).

При нормальных обстоятельствах маршрут в Архангельск был куда опасней Балтийского, в основном из-за погодных условий. Об этом свидетельствует имеющаяся английская запись о рейсе, совершенном в 1697 году [11]. 8 октября британское судно покинуло Архангельск (как правило, судам следовало отбыть до начала ноября, чтобы попытаться обойти мыс Нордкап; пять месяцев в году порт был скован льдом), но прибыло в Англию лишь 24 апреля. По свидетельству документа, 28 октября выпал снег и вскоре размер пайков был сокращен; к 9 ноября «наши паруса так замерзли, что их невозможно было развернуть», члены экипажа жили за счет жареных лисиц и уже страдали от обморожений; 15 февраля один член экипажа скончался «от расстройства, напоминающего малярию» (‘of a distemper like an Ague’); лед «толщиной в один фут (‘a foot thick’) не только покрыл палубу и переднюю часть судна, но и книги в каюте капитана; крысы выживали, облизывая лед.

Еще опаснее погоды в Северном море была деятельность шведских и французских каперов (шведские каперы наносили большой урон в Балтийском море, а архангельской торговле вредили промышлявшие в Северном море французы). Так, В 1703 году Генри Стайлз, знаменитый британский торговец и личный друг Петра I, сообщил ему, что голландские суда благополучно прибыли в Архангельск. Однако английским судам пришлось возвратиться в порт из-за угрозы со стороны французского флота [12]. Четыре года спустя  Стайлз сообщил, что французы атаковали британские и голландские суда у мыса Нордкап, сожгли 14 британских и 17 голландских судов и захватили 17 кораблей [13]. Поэтому для безопасного прохождения пути в Архангельск британские торговцы стремились заручиться поддержкой вооруженного конвоя. В 1702 году в сопровождении конвоя в Архангельск прибыли 35 английских и 51 голландское судно [14]. Конвой формировался у южных берегов Британии, и военные корабли сопровождали торговые суда на протяжении всего или части пути. К примеру, в июне 1705 года два больших и два малых фрегата сопровождали снаряженные в Архангельск британские суда; в 1707 году по просьбе Русской компании их количество возросло до 14 военных кораблей, которые охраняли пятьдесят торговых судов [15].

Однако даже подобные меры не всегда гарантировали безопасность торгового флота. Это происходило в особенности потому, жаловались купцы, что конвой снаряжали в позднее время года и задействованные военные корабли были порой устаревшими или медленными и оказывались неспособными защитить их. Подчас конвойные корабли преследовали посторонние цели. Русская Компания в Лондоне была уведомлена, что торговля углем между Ньюкаслом и Лондоном слишком важна, чтобы направить курсировавший по этому маршруту конвой на архангельский путь [16].  Порой конвоиры также насильно вербовали купеческих моряков (например, в 1703 году 36 моряков, находившихся на судах Русской Компании, были насильно переведены на корабли сопровождавшего торговые суда военного конвоя), так что их защита оборачивалась для судовладельцев палкой о двух концах [17].

Деятельность каперов также взвинчивала стоимость страховки, делая торговлю менее прибыльной. Стандартная стоимость английской страховки для балтийских грузов, а также и для  грузов, поставляемых в Архангельск, в конце семнадцатого – начале восемнадцатого веков составляла от 1 до 2 фунтов стерлингов за каждые 100 фунтов товара, однако во время войны стоимость могла подскочить вдвое или втрое [18]. Например, в 1715 году при поездке в Архангельск английский торговец Эдвард Джоунз уплатил страховой взнос в размере 4 гиней, то есть более 4 фунтов стерлингов, за 100 фунтов товара. Некоторое время спустя он разорился [19].

Дополнительной опасностью, подстерегавшей британских, как и всех иностранных купцов во время Великой Северной войны, был захват моряков торговых судов для службы в русской флотилии. Это служило причиной непрерывных жалоб. Однако неясно, были ли эти моряки насильно завербованы или же уходили добровольно, прельстившись высоким окладом. В 1704 году, когда Чарльз Уитвортс отправлялся в качестве представителя Англии в Россию, Русская компания высказала ему жалобы о захвате моряков [20]. Этот вопрос не раз обсуждался Уитворсом и его преемниками Джорджем Маккинзи и Джеймсом Джеффрис с российскими министрами в Москве. В 1715 году двое английских моряков – Уильям Шервин и Джеймс Хейс утверждали, что «их насильственно привлекли к этой службе во время пребывания в Архангельске» (‘pressed in to this service when at Archangel’) [21] . Однако в 1705 году жалобы Русской компании относились к практике «насилия или переманивания» (‘forcing or enticing’) моряков на русскую службу [22], а в 1713 году – к «дезертирству» (‘deserting’) моряков в Архангельске и призывали принудить их к возвращению [23]. В 1716 году компания признала, что русская служба являлась «большим искушением для наших моряков» (‘a great Temptation to Our Seamen’) [24].

У торговых судов также изымали оружие. Для отражения атаки шведов в 1701 году в архангельском порту у иностранных кораблей были попросту отобраны артиллерийские орудия: 13 орудий были изъяты с английских судов, 5 с голландских и 5 с гамбуржских [25] (для полноты картины, летом 1701 года в Архангельске находилось 75 кораблей, среди которых  было 21английское и 2 шотландских, 45 голландских и 3 гамбуржских) [26].

Безусловно, влияние Великой Северной войны на торговцев должно рассматривать в контексте общих трудностей, сопряженных с торговлей с Россией и в России.

Британские купцы неизменно жаловались на то, что при упаковке пеньки – наиболее распространенного из экспортируемых в Британию товаров – примешивали мусор и низкокачественную пеньку.

Они просили учредить в Архангельске надежную систему контроля качества (брак), наподобие той что существовала в рижском порту. В 1711 году британские купцы сообщали, что мошенническая упаковка пеньки и льна в Архангельске превратилась в «настолько насущную жалобу... что послужит серьезным препятствием торговле» (‘now become so great a grievance ... it will be a very great discouragement to that Trade’) [27]. «Жалобы купцов на упаковку пеньки поступают уже давно, но с каждым годом количество нарушений растет» (‘The Merchants Complaints about the false package of Hemp are of an old standing tho the abuse has increased almost every year’), - писал в 1712 году британский министр в России Чарльз Уитворс [28]. Однако проблема оставалась неразрешенной [29].

Еще одним важным источником недовольства был высокий уровень пошлин, взимаемых с импортируемых и экспортируемых товаров. Иностранные купцы были обязаны платить в Архангельске эти пошлины в голландских риксдаальдерах, курс которых к рублю был умышленно завышен, поскольку рубль за время войны обесценился.

По свидетельству Русской компании, это оказывало «разрушающее воздействие на торговлю страны» и было «непрактичным, особенно для англичан, у которых не было далеров» (‘very destructive to the Trade of this Nation’ and ‘Impracticable, especially for the English who have no Dollas’) [30]. Эти сборы внесли разделение в среду самих иностранных купцов. Британские торговцы возмущались, что им одним приходилось платить пошлины в иностранной валюте, что ставило их в невыгодное положение по сравнению с голландскими конкурентами. В свою очередь, голландцы заявляли, что на них были возложены не распространявшиеся на британцев пошлины [31].

На самом деле нежелание платить металлическими деньгами коренилось в более глубокой проблеме англо-русской торговли, а именно в дисбалансе между импортом и экспортом. Большинству британских судов приходилось плыть в Россию с балластом на борту, поскольку им не удавалось продать достаточное количество колониальных товаров и готовых изделий (таких как сукно или предметы роскоши) в обмен на шкиперское имущество – в основном пеньку, а также мачты, смолу и чёрный металл – которые они импортировали из России. В 1716 году торговец Джеймс Шпильман сообщал из Москвы о том, что «со времен войны не было здесь такого низкого потребления всех иностранных товаров как теперь и все, что Руссы приобрели в Архангельске, продается здесь с убытком» так что «нет ни малейшего поощрения какого либо импорта» (‘Here has not been so little Consumption of all foreign Goods, since the War, as there is now & all that the Russes bought in Archangel sells here to loss’ so that ‘there is not the least encouragement for any manner of importations’) [32]. По словам Чарльза Уитворса, писавшего в конце восемнадцатого века (это внучатый племянник Чарльза Уитворса, посланника, а впоследствии посла в России в эпоху Петра), перевес импорта над экспортом составил 97,337 фунтов стерлингов в 1700, 67,887 в 1705, 96,593 в 1710 и 136,772 в 1715 [33].

Единственным практичным выходом для британских купцов был либо импорт в Россию драгоценных сплавов, либо – что получило широкое применение – заимствование у голландских купцов в России в обмен на векселя, которые затем погашались в Роттердаме или Амстердаме [34]. Быть может, отчасти ввиду этого досадного обстоятельства все иностранные купцы предъявляли претензии (в сущности, обвинения) русским монополиям всевозможных востребованных товаров. На самом же деле, в Петровские времена некоторые из монополий (включая смолу) были доступны иностранным торговцам или, по крайней мере, предлагавшему наибольшую плату покупателю [35].

Сокращению прибыли способствовали также и другие факторы, включая такие как хищение и недовес. Британский купец Томас Ме предупреждал, что «товары нередко расхищались, а потому ни вам, ни вашим людям никогда не стоит проявлять особую честность» (‘goods are very frequently stolen tho’ you and your men be never so honest’), а также об “обвешивании” (‘short weight’) при продаже пеньки [36]. Непременным был и подкуп таможенников и прочих местных чиновников, что служило еще одной причиной сокращения прибыли. Записи торговцев Шпильмана и Ходгкинса, путешествовавших из Архангельска в 1714 году, включали две суммы «на подарки» [37]. Иностранные купцы также не могли рассчитывать на справедливое или безотлагательное судебное разбирательство в местных судах когда случалось вступить в препирательство с русскими («в настоящее время разрешение споров затянуто»), сдержанно отмечала Русская компания в 1716 году) [38]. Даже Стайлз, которому существенно способствовала его личная дружба с Петром, судился с П.М. Апраксиным, правителем Казани, и их тяжба дошла до парламента [39]. Сэмюель Гартсайд был вовлечен в тяжбы с другими британскими торговцами и русскими чиновниками, в ходе которых он требовал возмещение ущерба на сумму около восьмидесяти тысяч рублей [40].

Также не всегда удавалось взыскать долги с русских купцов. В 1720 году Гартсайд обратился к Петру I, прося помочь вернуть долги на сумму 30,000 рублей [41].

Обращение Русской компании в Лондоне в Британское Министерство Торговли в 1716 году обрисовывало характер затруднения, с которым столкнулись купцы:

 

Документы и предметы имущества, которыми располагают наши посредники, не могут быть захвачены под каким-либо предлогом, равно как и невозможно реквизировать товары и имущество без судебного процесса.

 

That the Book Papers and Effects in Our Factors hands may not on any pretence whatsoever be seized, nor their goods and effects condemned and sold without legal Trial) [42].

 

Условия были особенно удручающими в архангельском порту, где ощущалась нехватка складских помещений для хранения товаров и недостаток маяков, лоцманов и буйков, необходимых для безопасной навигации [43].

Незавидным был и образ жизни иностранных купцов. Холодные зимние месяца проводились в вынужденном безделье и, как отмечал в 1703 году некий Томас Хейл, «соблюсти трезвость представлялось затруднительным» (‘the difficult thing have to doo is to keep ourselves sober’) [44]. Некоторым из британских купцов приходилось принимать расквартировавшиеся войска [45]. Переезд между Москвой и портами также мог оказаться трудным и опасным. Трое британских купцов, направлявшихся в Архангельск, были арестованы в Вологде в 1707 году [46]. Томас Хейл следующим образом описывает путешествие британских коммерсантов из Москвы в Архангельск:

 

Первые 300 миль нашего пути в Архангельск пролегают по суше... Около 7 часов из 24 отведены на постой, чтобы дать пищу, питье и отдых лошадям, сами же мы спим во время путешествия... [в Вологде мы] добываем лодки, чтобы плыть в Архангельск, до которого еще 1000 миль пути... Проклятые мухи невыносимы и нам приходится носить кожаные носки, чтобы сохранить свои ноги, марлевые маски на лицах и спать всем вместе под постельным матрацем, чтобы воспрепятствовать им, это лишь мошкара, но для человека эта напасть пуще, чем что-либо испытанное доселе.  В прошлом году мы непрерывно палили из пистолетов во время еды в надежде, что дым заставит их держаться на расстоянии, но все было напрасным...

 

Our Journey to Archangll [Archangel] is first 300 mile by land.... About 7 hours in 24 we stand to eat & drink & rest the horses & ourselves sleep whilst we travail .... [at Vologda we] provide ourselves with boats for Archangel  which is 1000 mile farther .... the Cursed flies are intolerable we wear leather stockings to secure our legs Gause hoods loose about our faces & sleep under a linen mat like a knot to keep them out they are knats but ... plague a man than ever I felt before, while we eat last year we kept pistols flashing all ye while our faces were uncovered thinking ye smoak would drive them away but in vain .... [47].

Пожалуй, неудивительно, что иностранные купцы охотно прибегали к выпивке; кстати, Томас Хейл в приступе «продолжительного уныния» в 1711 совершил самоубийство [48].

Размах и постоянство претензий со стороны купцов создает впечатление, будто в этот период едва ли стоило затевать торговлю с Россией. Разумеется, некоторые отдельные купцы – как иностранные, в том числе и британские, так и русские – претерпевали трудности или банкротство из-за потери своих товаров, будь то в результате штормов, действий каперов или в судебных тяжбах. Однако, невзирая на «крайнюю периодичность» [49], по словам одного купца, торговля считалась достаточно выгодной и продолжалась, несмотря на все трудности.

 

 

 

1. Война является важнейшим фактором в поощрении определенного пути индустрии и торговли; этот тезис о войне, как главном факторе содействия, в период начальной модернизации, развитию мировой экономики является наиболее подходящим, но не полностью убедительным, о чем свидетельствует анализ ситуации И. Валлерштейном. Смотри: I. Wallerstein, The Modern World System, vol. 2 1600-1750 (New York & London, 1980).

2. Guildhall, MS  11741, vol. 4, p. 397, Russia Company Minutes, 28 March 1716 (also at Public Record Office, Kew (hereafter PRO), CO 388/18, O61).

3. PRO, CO 388/9, f. 27, Board of Trade, list of hemp, pitch and tar imported in 1702.

4. Hampshire Record Office, Winchester, 18 M54 Box 4, Heathcote MSS, Spilman and Hodgkin to Heathcote, St Petersburg, 9 March 1716.

5. PRO, CO 388/23, R43, Board of Trade, Prices of Russian hemp 1711-21.

6. Guildhall, MS 11741, vol. 3, p. 71, Russia Company Minutes, petition to Queen Anne, 15 May 1702.

7. Захаров В.Н. Западноевропейские купцы в России. Эпоха Петра I. М., 1996. С. 311 – 321.

8. Захаров В.Н. Торговля западноевропейских купцов в России в конце XVII – первой четверти XVIII в. // Исторические записки. Вып. 112. М., 1985. С. 193.

9. Смотри мою статью ‘England “Enjoys the Spectacle of a Northern Barbarian”: The Reception of Peter I and Alexander I’, in L. Hughes, M. Di Salvo (eds), A Window on Russia. Papers from the V International Conference of the Study Group on Eighteenth-Century Russia. Gargnano, 1994 (Rome, 1996) , pp. 11-18 и для более детального рассмотрения J. Black, British Foreign Policy in the Age of Walpole (Edinburgh, 1985).

10. Смотри, в частности, дискуссию о появлении «новых людей» в Русской торговле в работе J.M. Price, ‘The Tobacco Adventure to Russia. Enterprise, Politics, and Diplomacy in the Quest for a Northern Market for English Colonial Tobacco, 1676-1722’, Transactions of the American Philosophical Society, n.s. 51,1 (Philadelphia, 1961), pp. 1-119; и в моей книге «Charles Whitworth: Diplomat in the Age of Peter the Great» (Aldershot, 2002), chapter three.

11. Thomas Allison, An Account of a Voyage from Archangel in Russia in the Year 1697 (London, 1699).

12. Письма Петру I от 31 июля 1703 г. и 10 августа 1703 г. (Опубликованы в сборнике «Письма и бумаги Петра Великого». СПб, 1889. Т. 2. С. 508, 533)

13. Письмо Петру I от июля 1707 г. (Опубликовано там же. СПб, 1912. Т. 6. С. 253)

14. Письмо Петра I Ф.М. Апраксину от 5 августа 1702 г.  (Опубликовано там же. Т. 2. С. 79)

15. J.H. Owen, War at Sea under Queen Anne 1702-1708 (Cambridge, 1938), pp. 126, 200-203.

16. P. Crowhurst, The Defence of British Trade 1689-1815 (Folkestone, 1977), p. 51.

17. Guildhall, MS 11471, vol. 3, p. 105, Russia Company Minutes, 12 August 1703, the Company complained that the convoy has ‘pressed’ 36 men from their own ships.

18. J. Newman, Russian Foreign Trade 1680-1780: the British Contribution (PhD, Edinburgh, 1985), p. 156.

19. PRO, C 104/221, Chancery, papers concerning the bankruptcy of Edward Jones.

20. Guildhall, MS 11471,  vol. 3, p. 142, Russia Company Minutes, 11 July 1704.

21. Mackenzie to Walpole, 24 January 1715, published in Britain and Russia, p. 138.

22. Guildhall, MS 11741, vol. 3, p. 168, Russia Company Minutes, 19 April 1705.

23. Guildhall, MS 11471, vol. 4, p. 234, Russia Company Minutes, 3 July 1713.

24. PRO, CO 391/25, p. 402, Board of Trade, Grievances of the Russia Company, 29 March 1716.

25. Список пушек, полученных в 1701 г. (Опубликован в книге «Тревожные годы Архангельска. 1700 – 1721 гг. Документы по истории Беломорья в эпоху Петра Великого». Составители Ю.Н. Беспятых, В.В. Брызгалов, П.А. Кротов. Архангельск, 1993. С. 192)

26. Рапорт о прибытии иностранных торговых судов в Архангельск. 9 июля 1701 г. (Опубликован там же. С. 109).

27. PRO, CO 388/14, M19,  Board of Trade, memorandum from the Russia Company to the Lords Commissioners of Trade, 26 January 1711.

28. PRO, SP 91/7, f. 254, State Papers Foreign Russia, Whitworth to Wentworth, St Petersburg, 6 May 1712. (Опубликован в «Сборнике Императорского Русского исторического общества». Т. 60. С. 189)

29. Проблема инспекции пеньки продолжала быть главной жалобой британских купцов во время безуспешных попыток Джорджа Макензи поднять этот вопрос на торговых переговорах с Россией в 1714 и 1715 годах. Смотри подробнее: D.G. Kirby, ‘The Balance of the North and Baltic Trade: George Mackenzie’s Relation, August 1715’, Slavonic and East European Review, 54,3 (1976), pp. 429-50.

30. Guildhall, MS 11741, vol. 3, p. 130, Russia Company Minutes, 21 April 1704.

31. J.S.A.M. von Konigsbrugge, ‘The Dutch Republic, Sweden and Russia and the Secret Activities of Cornelius Cruys (1702-1704) and Johannus van den Burgh (1707-1708) in E. Waegermans (ed.), Russia and the Low Countries in the Eighteenth Century (Gronigen, 1998), p. 60.

32. Hampshire Record Office, Winchester, 18M54 Box 4, Heathcote MM, Spilman to Heathcote, Moscow, 26 January 1716.

33. Charles Whitworth, State of the Trade of Great Britain in its Imports and Exports Progressively from the Year 1697 (London, 1776), p. 29.

34. This is most clearly described in J. Newman, ‘”A Very Delicate Experiment”: British Mercantile Strategies for Financing Trade in Russia, 1680-1789’ in Industry and Finance in early Modern History. essays presented to George Hammersley on the Occasion of his 74th Birthday, ed. I. Blanchard, A. Goodman. J. Newman (Stuttgart, 1992), pp. 116-41.

35. Фактически, эти монополии в отношении иностранных покупателей начались в царствование Петра. Смотри подробно: Р.И. Козинцева «Участие казны во внешней торговле России в первой четверти XVIII в.». «Исторические записки», Вып. 91. М., 1973. С. 267 – 337. О завершении монополии на смолу подробнее смотри:  D. Kirby, ‘The Royal Navy’s Quest for Pitch and Tar during the Reign of Queen Anne’, The Scandinavian Economic History Review, 22,2 (1974), pp. 97-116.

36. Lincolnshire Record Office, Lincoln, MG 7/6/5-6, Massingberd of Gunby Family Deeds and Papers, Business records of Thomas Meux, Meux to Francis Coxen, Bath, 15 December 1716, Meux to James Spackman, Bath, 21 January 1716.

37. West Sussex Record Office, Chichester, 1829, Cowdray Archives, f. 25, Account book of Newdigate Owsley, London merchant, 1712-14.

38. PRO, CO 391/25, pp. 402-03, Board of Trade, the grievances of the Russia Company, 29 March 1716.

39. Козинцева Р.И. «Участие казны». С. 313.

40. Доклады и приговоры состоявшиеся в правительствующем Сенате в царствование Петра Великого. Опубликовано Н.Ф. Дубровиным. Т. 2 СПб., 1888. С. 332-342.

41. Gartside to Peter I, 9 March 1720, published in Britain and Russia, p. 214.

42. PRO, CO 388/18, O61, Board of Trade, petition from the Russia Company, 28 March 1716.

43. Guildhall, MS 11471, vol. 3, pp. 166-68, 19 April 1705; much the same complaints are repeated in 1716 in the petition cited above.

44. British Library, London (hereafter BL), Add. MS 33573, f. 182, Hale papers, Thomas Hale to Bernard Hale, Moscow, 28 April 1703.

45. PRO, CO 391/25, p. 405, Board of Trade, grievances of the Russia Company, 29 March 1716.

46. BL, Add. MS 37355, ff. 431-32, Whitworth papers, memorial from Whitworth to the Chancery of Ambassadors, 3 July 1707.

47. BL, Add. MS 33573, ff. 182-82v, Hale papers, Thomas Hale to Bernard Hale, Moscow, 28 April 1703.

48. BL, Add. MS 37360, ff. 259-60v, Whitworth papers, papers concerning the death of Thomas Hale.

49. Guildhall, MS 11892 A, Mitford papers, John Mitford to Mallabarr and Lowther, London, 7 December 1704.

 

 

© Дж. Хартли

 

 

Журнал создан в сотрудничестве с Министерством регионального развития Российской Федерации

 

 

Назад

При перепечатке оригинальных материалов обязательна ссылка на
«Вопросы истории и культуры северных стран и территорий»