Вопросы истории и культуры
северных стран и территорий
-------------------------------------
Historical and cultural problems
of northern countries and regions
Научные статьи
История
М.В. Пулькин
(Петрозаводск, Россия)
Самосожжения старообрядцев в XVII-XIX вв.: проблемы географии
Проблема старообрядческих самосожжений неоднократно становилась предметом внимания историков. В центре дискуссий оказалось исследование причин «гарей». Все прочие вопросы, включая и географический аспект самосожжений, рассматривались значительно менее подробно. Данное исследование призвано отчасти восполнить этот пробел. Первым историко-географический вопрос о самосожжениях рассмотрел в своем фундаментальном исследовании профессор П.С. Смирнов. Он полагал, что «самоуморение началось во Владимирской области <…> Вслед за самоуморением появилось самосожигательство» [1]. Эта точка зрения, не подкрепленная ссылками на источники, стала все шире распространяться среди историков. Принято считать, что идейными предшественниками самосожигателей стали «морильщики» — проповедники и участники массовых самоубийств голодом, действовавшие в 1660-х гг. в вологодских, костромских, муромских и суздальских лесах. Они «запирали себя в избы или норы, чтобы избежать соблазна спасения жизни, и там держались полного поста до последнего издыхания» [2]. Их начинание получило массовую поддержку среди радикальных противников никоновских церковных реформ, а практика голодной смерти («запощивание») постепенно, в течение одного десятилетия, трансформировалась в самосожжения.
Распространение эсхатологических настроений в конце XVII - начале XVIII в. привело к тому, что проповедь самосожжения, отождествляемого с погружением в очищающее апокалипсическое пламя, нашла отклик в сердцах многих православных людей, живших в конце XVII века. Первые небольшие самосожжения происходили почти одновременно в ряде местностей страны, включая как Поволжье, так и Европейский Север. Так, «малый» Сенька в 1666 г. сообщил нижегородскому воеводе И.С. Прозоровскому: в Нижегородском уезде старообрядцы, после прихода стрельцов, заперлись в кельях, зажгли их и сгорели. В марте этого же года некто С.А. Зубов писал из Вологды в Москву, что и здесь произошло первое самосожжение: «четыре человека, нанося в избу сена и склав и запершись, и изнутри зажгли сами и сгорели; да семь человек, утаясь от людей, вышли из деревни ночью в поле и сели в дехтярном срубе, и зажгли сами, и в том срубе сгорели» [3].
В последней четверти XVII в. ситуация стала еще более тревожной. В 1675 г. на Волге начались первые массовые самосожжения. По утверждению С. Зеньковского, старообрядческие материалы (синодики) «говорят о происходивших в это время гарях и насчитывают до 2000 добровольно сгоревших в районе Нижнего Новгорода, особенно по реке Кудме» [4]. В 1670—1680-х гг. центром распространения «гарей» стало Пошехонье, одна из наиболее отсталых в экономическом отношении территорий тогдашнего Российского государства. Например, августовской ночью 1684 г. в Пошехонском уезде в поместье Сикорских «крестьяне из пяти дворов, собравшись под овин, мужеска и женска пола зажгли самих себя» [5]. Сюда, возможно, собирались сжигаться не только местные жители, но и москвичи, близко к сердцу принявшие проповедь «огненной смерти». Сведения о числе погибших в первых «гарях» на этой территории различны: от четырех-пяти тысяч до 1920 человек [6]. На зловещее первенство в развитии самосожжений может претендовать и Арзамасский уезд. Здесь значительные «гари» начались в 1675 г. и продолжались до 1678 г [7].
Из центральной части России противоестественное учение о самосожжении, по образному выражению старообрядческого автора, «свирепо потече» вверх, на север. В последнее десятилетие XVII в. по Европейскому Северу России прокатилась первая волна «гарей». Эта эпидемия смертей вызывала мистический страх. Некоторые современники объясняли распространение самосожжений действием колдовских чар. Так, в Шведской Карелии в этот период распространялся слух о том, что «если пепел погибшего на пожаре мученической смертью попадет в воду ручья, то все, кто выпьет эту воду, последуют за ним в огонь» [8]. Действительность превзошла самые мрачные ожидания. В Новгородском крае первое самосожжение состоялось в ночь с 9 на 10 марта 1682 г. в Ново-Торжском уезде; при этом погибло около полусотни человек [9], предводительствуемых местным попом. «Встревоженные власти послали в село Федово пристава, чтобы остановить дальнейшее распространение самосожиганий». Но успеха это начинание не принесло: «местные крестьяне спрятали священника и чуть не убили самого пристава» [10]. Начало трагическому ряду крупных самосожжений на Европейском Севере России положили «гари» в старообрядческих поселениях Каргопольского уезда, в так называемых Дорах, подробно изученные Е.М. Юхименко [11]. Затем последовали такие крупнейшие в российской истории массовые самоубийства, как Палеостровские 1687 и 1688 гг. (в них, по старообрядческим данным, погибло до 4 тыс. человек) и Пудожская 1693 г. (более тысячи человек) [12].
Вскоре волна самосожжений достигла Сибири. Эта огромная часть Российского государства стала местом ссылки для видных вождей раскола [13]. Вслед за ними шли в ссылку многочисленные «раскольники обычного ранга», массами уходили крестьяне-старообрядцы преимущественно из Соли Камской и Устюга. Масштабы переселений старообрядцев оказались настолько значительными, что к XVIII в. Урал, Алтайские горы и другие территории Сибири «стали крупнейшими центрами старообрядчества» [14]. Оппозиционность старообрядчества по отношению не только к вероисповедным, но и социальным изменениям в российском обществе приводила к тому, что «к талантливому проповеднику, коих всегда немало было в расколе, новообращенные сторонники стекались толпами» [15]. Наставники, проповедуя об Антихристе и его несомненном воцарении в мире, указывали «самое надежное и самое спасительное средство» борьбы с ним — «второе неоскверняемое огненное крещение» [16]. Результаты их проповедей видны из несложной статистики. В 1679 г. произошли первые самосожжения на территории современной Кемеровской области, в деревне Поломошная [17]. Волна «гарей» продвигалась быстро, настигая новые жертвы. В октябре 1687 г. произошло массовое самосожжение в Тюменском уезде, унесшее около 300 жизней [18]. В этом же году в Верхотурском уезде в огне погибло около 100 человек. В 1688 г. в своих домах в Тобольском уезде добровольно сожглись около 50 человек [19]. Но вскоре сибирские самосожжения прекратились на полстолетия, до тех пор, пока не появилось новое поколение решительных фанатиков-руководителей [20]. Первое из сибирских самосожжений, известных по документам XVIII в., относится к 1743 г. Оно произошло близ деревни Лепехиной, подчиненной ведению Белоярской судной избы [21].
На Европейском Севере череда самосожжений не прерывалась на протяжении последней четверти XVII и всего XVIII в., а отдельные рецидивы «гарей» случались вплоть до середины XIX в. Последнее самосожжение старообрядцев, произошедшее в 1860 г. в Каргопольском уезде Олонецкой губернии, унесло 14 жизней [22]. «Гари» повторялись на отдельных территориях Севера с ощутимой регулярностью. Начало, как указывалось выше, положили небольшие самосожжения 1666 г., произошедшие в Вологодском уезде [23]. В разгар расследования причин и обстоятельств первой «гари» здесь произошло новое самосожжение: крестьянское семейство из семи человек по невыясненным причинам сгорело в «дехтярном струбе» [24]. Это скромное начало стало прологом более масштабной трагедии. С 1690 по 1753 г. в Верхнем Подвинье произошло 8 массовых самосожжений, в которых погибло 611 человек [25].
В Поморье идея «огненной смерти» нашла поддержку у весьма влиятельных и образованных проповедников — бывших соловецких монахов, чудом избежавших расправы после взятия «честной обители» царскими войсками. В Соловецком монастыре в период восстания 1667—1676 гг. идеал страдания стал весьма популярным, причем в ходе бунта произошел переход от идеи «пассивного страдания и непротивления насилию к практике вооруженной борьбы» против слуг Антихриста [26]. Постепенно идеи добровольного страдания и сопротивления власти слились воедино в учении о самосожжениях, которым почти всегда предшествовали столкновения с правительственными войсками. В значительной степени авторитет соловецких страдальцев, заработанный в долгой вооруженной борьбе за старую веру, повлиял на распространение учения о «самогубительной смерти». На эту закономерность первым обратил внимание в конце XVII в. старообрядческий писатель Семен Денисов в «Повести об осаде Соловецкого монастыря». Так, самосожжением 1693 г. в дер. Строкиной Пудожской волости руководил бывший соловецкий монах Иосиф Сухой. Сам он был убит во время перебранки с «гонителями»: «от воинов, обличающ новины, их пулею устрелен». Но его решительные сторонники все же довели до конца дело, начатое наставником: «огнем скончашася, числом суще яко тысяща двесте душ» [27]. Еще бoльшую известность снискал соловецкий черный дьякон Игнатий Соловецкий [28]: он стал наставником старообрядцев, захвативших в 1687 г. Палеостровский монастырь и 4 марта этого же года совершивших самосожжение в его стенах. Здесь погибло, по данным старообрядческого автора, 2700 человек. Он же перед смертью благословил следующее самосожжение 1688 г. в этой же обители.
В царствование Петра I в распространении «самогубительной смерти» происходит ощутимый перелом. После него, как полагал Сапожников, «должно было последовать постепенное, но медленное исчезновение этого изуверства с исторической сцены» [29]. Крупные самосожжения в этот период еще происходили в отдельных местах империи, но они утратили массовость, «стали не так многолюдны, как были раньше» [30]. Примером сохранения преемственности в самосожжениях в этот период может послужить Мезенский уезд [31]. Как доносил епископ Варнава, в Азопольской волости «противников святой церкви, не хотящих быть у присяги, <…> сожглось 108 человек, да и прочие к тому готовы» [32]. И все же в это время «старообрядчество как массовое движение потеряло эсхатологический накал», но начало постепенно упрочиваться как стабильная, альтернативная господствующей церкви религиозная система [33].
Полному искоренению самосожжений помешало новое явление в религиозной жизни России. Тяжелое, связанное с непосильным трудом и опасностями бремя организации самосожжений от ушедших из жизни наставников конца XVII—начала XVIII в. приняли новые старообрядческие лидеры. Начиная с 1740-х гг. во главе общин самосожигателей становились представители филипповского толка — одного из наиболее радикальных в старообрядчестве. Филипповцы отказывались произносить молитвы за здравие императора и его семейства, жестко ограничивали контакты своих последователей с внешним миром и постоянно были готовы к самосожжению. Об их исключительно существенной роли в организации самосожжений пишут многие авторы [34]. На тот факт, что некоторые сибирские самосожжения в XVIII в. возглавлялись филипповцами, указывает, в частности, акад. Н.Н. Покровский [35]. Именно на них современники возлагали вину за продолжение эпидемии «гарей» во второй половине XVIII века. Даже в царствование Екатерины II, на фоне ослабления гонений на старообрядцев, это суровое обвинение по-прежнему выдвигалось в адрес филипповцев. Как утверждал в конце XVIII в. протоиерей Андрей Иоаннов, каждый из них был настолько поглощен размышлениями о грядущем самоубийстве, что, оказавшись в каком-нибудь доме, «изрядно в их вкусе устроенном», филипповец обычно восклицал: «О, если бы в таком Бог привел сгореть!» [36].
Филипповцев с уверенностью можно отнести к числу лиц, наиболее восприимчивых к идеям самосожигателей. Некоторые исследователи полагают, что именно эти радикальные старообрядцы «представляют нам случаи самосожигательств из чистого нравственного религиозного побуждения, без воздействия каких бы то ни было причин и условий внешнего характера» [37]. Наставник филипповцев, старец Филипп, в миру новгородский стрелец Фотий Васильев, «имел длительную распрю с Семеном Денисовым и другими выговскими книжниками по разным догматическим вопросам» [38]. В 1742 г. «с прочими» он погиб в огне организованного им самим самосожжения, личным примером вдохновив своих последователей на новые самоубийства [39]. После смерти старца созданный им старообрядческий толк сохранился. Ощутимое идейное влияние филипповцев распространилось на протяжении XVIII в. по территории Русского Севера, вплоть до Урала, где постоянно происходили более-менее крупные «гари» [40]. Но все же влияние филипповцев уступало неограниченному духовному авторитету соловецких монахов.
Своеобразная эстафета «самогубительной смерти» создавала предпосылки как для распространения самосожжений по территории России, так и для новых «гарей» в тех местностях, где они происходили прежде. До конца XVIII в., по подсчетам Д.И. Сапожникова, в Тобольской губернии произошло 32 самосожжения, в Олонецкой — до 35, в Архангельской — 11, в Вологодской — до 10, в Новгородской — 8, Ярославской — 4, Нижегородской, Пензенской и Енисейской — по 1, а всего — 103 самосожжения [41]. Эта статистика стала единственной в своем роде, однако она не сопровождается ссылками на источники. Общей тенденцией в развитии самосожжений стало постепенное сокращение числа их участников. Для XVIII в., как вполне справедливо указывает акад. Н.Н. Покровский, «не были характерны грандиозные гари, каждая из которых уносила в XVII в. тысячи жизней» [42]. Наиболее подробным источником информации по данному вопросу является старообрядческий синодик (список погибших, составленный для поминовения), содержащий упоминания о 45 старообрядческих самосожжениях, произошедших в разное время в России. Первые по времени самосожжения конца XVII в. стали самыми грандиозными в истории: они унесли жизни 8416 человек. Далее отчетливо обозначилась тенденция к убыванию: в следующих 15 «гарях» погибло 1537 человек. И, наконец, последние по времени массовые самоубийства конца XVIII—XIX в. привели к уничтожению 149 человек [43].
Ослабление эсхатологических настроений в конце XVIII в. привело к постепенному прекращению массовых самоубийств. Вполне вероятно, что к этому времени в огне самосожжений погибли почти все более-менее радикально настроенные старообрядцы — сторонники «огненной смерти». Однако организация самосожжений оставалась на протяжении всего XVIII в. главным, наиболее тяжким и хорошо аргументированным обвинением, которое власть часто предъявляла старообрядцам. Эти обвинения не в последнюю очередь были связаны с тем, что массовые самоубийства происходили на окраинных и без того малонаселенных территориях Российской империи и поэтому наносили наибольший ущерб государственным интересам.
Локализация самосожжений, на первый взгляд, представляется парадоксальной. В массовых самоубийствах участвовали жители тех губерний (преимущественно Европейского Севера и Сибири), где давление местной и центральной власти на старообрядцев не отличалось высокой интенсивностью. Объяснение именно такого, странного, на первый взгляд, размещения «гарей» заключается, во-первых, в наибольшем распространении влияния старообрядчества именно на той территории, где репрессии оставались менее ощутимыми. Во-вторых, срабатывал эффект «последней капли». Ведь эти российские земли стали последним пределом, где мог скрыться от «слуг Антихристовых» приверженец «древлего благочестия». Как справедливо пишет Н. Загоскин, «если для раскольника представляется возможным изолировать себя от внешнего мира, оскверненного царством антихриста, и тем обезопасить себя от уловления в его греховные сети — он до поры до времени считает возможным воздержаться от самоумерщвления» [44]. Но вновь подвергаясь преследованиям, он находил одно, последнее спасение — огонь.
Примечания
© М.В. Пулькин
Уважаемые коллеги!
Приглашаю Вас стать авторами научного журнала
«Вопросы истории и культуры северных стран и территорий»
Для этого перейдите по этой ссылке или войдите в раздел Разное - Приглашаем авторов
Также прошу присылать для публикации на сайте нашего журнала информацию о предстоящих научных конференциях, симпозиумах и других форумах, которые будут проходить у Вас
Для связи с редакцией Вы можете перейти по этой ссылке или войти в раздел Обратная связь
Журнал создан в сотрудничестве с Министерством регионального развития Российской Федерации
Для связи с редакцией Вы можете перейти по этой ссылке или войти в раздел Обратная связь
При перепечатке оригинальных материалов обязательна ссылка на
«Вопросы истории и культуры северных стран и территорий»
