Вопросы истории и культуры

северных стран и территорий

-------------------------------------

Historical and cultural problems

of northern countries and regions

 

Научные статьи

 

 

Г.Н. Чагин

(Пермь, Россия)

 

Чердынь и Чердынский край в первые века христианизации (XV – начало XVIII века)

 

 

Чердынь – историческая столица Перми Великой и самый старейший город Урала. Официально она  принимала христианство дважды.  Известие о первом миссионерстве сохранила Вычегодско-Вымская летопись: «Лета 6963 [1455] приездил владыко Питерим в Великую Пермь на Чердыню крестити ко святой вере чердынцов» [1]. Летопись составлялась в городке Усть-Вымь – центре Пермской епархии, основанной в 1383 г. в Вычегодском бассейне Стефаном Пермским. Епископ Стефан Пермский и его последователи Герасим, Питирим, Иона ввели в Христову Церковь бесписьменный и языческий коми народ.

Обстановка на Европейском Северо-Востоке, в которой разворачивалась христианизация, оставалась слишком напряженной. Вогулы (манси) недовольные крещением коми на Вычегде,  напали на Пермь Великую и «Питерима идуще с Перми поимали и убили» [2].  К сожалению, в летописи дана слишком краткая характеристика важнейшего исторического события. Летописный жанр не предусматривал обстоятельного повествования, а к житийному жанру в то время не обратились.

Второй этап миссионерства в Вычегодско-Вымской летописи запечатлен так: «Того же лета [1462] владыко Иона добавне крести Великую Пермь, постави им церкви и княжат Михайловы крести» [3]. С именем епископа Ионы история связывает окончательное введение через таинство крещения  коми-пермяков – коренных жителей Чердынского края – в царство христианской жизни.

В XV-XVI вв. Пермь Великая являлась для московских князей стратегически важной территорией Урала  в расширении восточных рубежей Русского государства. С принятием христианства в Перми Великой, как известно, начинается процесс вхождения  уральских земель в Русское государство.

О принятии христианской веры коми-пермяками в Чердыни в 1455 и 1462 г.  и основании монастыря рассказано в летописях, а сцена крещения изображалась на иконах,   распространявшихся в городских приходах. В собрание икон храмов обязательно включались иконы пермских епископов: основателя Пермской епархии Стефана и его последователей Герасима, Питирима и Ионы, усилиями которых вводилось христианство в Перми Великой. Эти факты в последующие века  приобрели черты солидной многовековой традиции. К сожалению, о постепенности и длительности процесса христианизации Перми Великой церковная история умалчивает.

Хотя ряд вопросов поднимался в трудах исторического и богословского характера, но специального исследования по данной теме так и не появилось. Она трудна для изучения, прежде всего, отсутствием полноты источников. Между тем среди них мы находим примеры, которые расширяют наш взгляд на усиление позиций христианства, а также на соотношение его с оппозиционным языческим мировоззрением в XVI в.

Исключительность сведений о реалиях религиозной жизни населения Перми Великой обнаруживается в послании московского митрополита Симона 1501 г. духовенству «о соблюдении пастырских обязанностей и наставлении новопросвещенных в христианских добродетелях», мирянам «об оставлении языческих заблуждений и хранении уставов православной веры», «князю Матвею Михайловичу пермскому да и всем пермичем, болшим людям и меншим, мужем и женам, юношам и младенцам» [4].

Если допустить, что поколения разделяют промежутки в 25 лет, то обращение митрополита Симона было направлено людям второго поколения христиан (от начала крещения в 1462 г.). Но применительно к Перми Великой рубежа XV-XVI вв., судя по характеристике религиозности населения митрополита Симона, в целом трудно сказать, что в большей степени определяло ее мировоззрение – язычество или христианство. 

Языческие обряды, видимо, исполнялись еще повсеместно. Митрополит Симон особо выделяет брак и принятие пищи, которые «ино то чините не по закону християнскому, то есть развратно вере нашой православной» [5]. «Яко же слышу о вас,  –  пишет митрополит Симон,  –  что де у вас поимаются в племени по ветхому и по татарскому обычаю: кто у вас умрет, и вторы де его брат жену его поимает, и третьи де и брат его того ж де творит; а жены де и ваши ходят простовласы, непокровенными главами» [6]. Отношение к заключению браков митрополит Симон сопровождает наставлением: «А которым у вас женитися, и они бы женилися с благословением от священника, с обручением и с венчанием, по закону християнскому, ни в роду ни в племени; а жены бы ваши имели покровены главы» [7]. Как известно по этнографическим наблюдениям, замужняя женщина обязана была носить головной убор, полностью  закрывающий волосы. Женщину с распущенными волосами считали вольного поведения, к тому же она оставалась незащищенной мужем.

 Принятие пищи вызывало   тревогу по той причине, что согласно христианским традициям оно рассматривалось как важный ритуальный цикл: «А во вся бы есте говения постилися, и мясных брашен и млека и яиц не ели, также и меж говениев, в среду и в пяток, мяса и млека и яиц не ясти» [8].

Из языческих божеств, которых изображали в дереве, наибольшее беспокойство Русской Православной Церкви вызывал Войпель. Как показывают разыскания специалистов, Войпель отождествлялся с северным ветром, зимой и ночным временем [9]. В тексте послания 1501 г. записано: «А кумиром бы есте не служили, ни треб их не принимали, ни Войпелю болвану не молитеся по древнему обычаю, и всех Богу ненавидимых тризнищ не творите идолом» [10].

Послание московского митрополита Симона насквозь пронизано христианскими наставлениями. Прежде всего, он обратился к игуменам, священникам и дьяконам, так как слышал о них, «что де и о церковном исправлении и о своем спасении не радите, и о своих детях духовных небрежете и душевные пользы не ищите: сами де ядите и пьете не в подобно время, до обеда, да тем де и новокрещеным людем ослабу даете; многие де и новокрещеные люди, ваши дети духовные, на вас смотрят, сблажняются, да то ж творят, ядят де и пьют и в праздники до обеда, да и женятся де и незаконными браки в племени, и иные де и богомерзские дела творят по древнему обычаю» [11].

Митрополиту Симону было известно, что епископ Филофей, управлявший Пермской епархией в 1471-1501 гг. [12], «не единова посылал к вам (игуменам, попам и дьяконам Перми Великой. – Г.Ч.) свои грамоты о том же, поучая вас, чтобы есте от раноядия и от питья воздержались, а детей бы своих духовных новокрещеных христиан учили всяко закону Божию, вере христианской: и вы де и о всех сих небрегосте и от епископа своего божественных писаний поучения не внимаете» [13]. Эта ситуация приводила митрополита Симона в полное удивление, по этому поводу он высказался таким образом: «Я же сие слышах и зело стужих си душею о вашем неразумии, и дивлюсь, отколе помрачение приясте и тмою покровени бысте, еже не искати духовных полезных наказаний?» [14].

Послание митрополита Симона, направленное на сохранение и укрепление христианской веры на подвластной Русской Православной Церкви Перми Великой, включало наставление духовенству и мирянам.

Духовенству наказывалось: «… от своего епископа херотонию приясте, церковнаго ради исправления и вашего ради священства чистоты и за мирское спасение; и сих смотряюще, обрящете путь правый, ведущий в живот вечный, и стадо паствы вашея предпущающе. И вы бы всегда предстояние имели к Богу прилежное, с благословением, постом и молитвами, поючи молебны по вся дни о здравие и о спасении благороднаго и христолюбиваго Великого князя Ивана Васильевича всея Руси и о благоверных великих княгинях, и о чядех их благородных князех наших, и о пособлении, и о укреплении христолюбивого Великого князя, и о благопребывании, и о устроении земском,  и о тишине, и о здравие, и о спасении всего православного християнства» [15].

Миряне призывались «… к церквам Божьим, к вечерне и к заутрени и к обедне приходите с молитвою, и милостыню по силе давайте, а святого пения слушайте со страхом, а священников, игуменов и попов и дьяконов чтите и слушайте о всем и повинуйтеся им о всех духовных делах» [16].

Митрополит Симон «по своему святительскому долгу» стремился прекратить участие людей в языческих обрядах, ликвидировать их как явление общественной жизни и создать условия для интеграции населения Перми Великой в христианскую веру и культуру. Приспосабливаться населению к изменяющейся ситуации приходилось трудно, но, тем не менее, язычество теряло позиции по мере утверждения новых ценностей, находивших отклик в христианском учении. Суть последнего, а не только его внешнюю форму, народным массам еще предстояло усвоить.

С самого начала крещения коми-пермяков Чердынь превращалась в средоточие христианских культов. Первым и главным из них явился основанный в 1462-1463 гг.  Иоанно-Богословский мужской монастырь. Для вчерашних язычников он символизировал новую веру, переход к которой был неизбежен. Монастырское сооружение давало себя знать и позже, когда христианство становилось общим достоянием не только чердынского горожанина, но и крестьянина. Впоследствии круг христианских храмов был расширен. В  чердынском кремле воздвигли сначала Благовещенский храм, затем Рождества Христова,  а на посаде – Воскресенский, Троицкий, Рождественский, Богоявленский, Успенский, Никольский, Прокопьевский, Пятницкий храмы.

Когда Чердынь описывали в 1624 г., то в ней находилось 16 деревянных храмов – 12 приходских и 4 монастырских с 20 престолами. Наличие их следует рассматривать как прямое выражение величия Чердыни в христианском мире Урала и в то же время, по-видимому, как завершение христианизации населения Перми Великой, без сомнения, прежде всего, его посадской части. Группировка храмов на небольшой территории города знаменовала более тесное единство внутреннего и внешнего христианского пространства, символизирующего утверждение вместе с новой верой и  государственной власти.

Внимательный анализ источников выявляет примеры утверждения христианства с помощью языческих традиций и средств. Первые храмы появлялись на месте капищ (например, по р. Каме в погосте Пянтег и д. Керчево) и христианская обрядовая жизнь, безусловно, подстраивалась под языческие традиции.  Затем постепенно, по мере втягивания в орбиту христианизации сельского населения и осознания своей приверженности к новой вере воздействие христианства на коми-пермяков и русских  Перми Великой сказывалось, прежде всего, в сплочении нравственных сил. Поэтому в письменных источниках появляются примеры, что христианские символы стали реальной ценностью для городского и сельского населения: «люди целуют крест», «целуют святую Богородицу» и др. В обществе появлялись проповедники христианских идей.

Наиболее рано произошло признание небесным покровителем Чердыни святого Прокопия Устюжского чудотворца, умершего приблизительно в 1303 г. Расширение канонических образов на чердынском посаде отмечено и в отношении других святых – Николая чудотворца Великорецкого, Варлаама чудотворца Хутынского, пророка Ильи, покровителей коневодства Флора и Лавра, апостолов Петра и Павла. Церковь и народные верования придавали им высшую санкцию. Как результат этого – возник целый ряд значительных явлений духовной культуры.

Нет сомнения, что людей заставляло следовать принятому христианству не столько религиозное рвение, сколько желание жить по обрядам и обычаям, способствующих удовлетворению хозяйственных нужд, плодородию, пользе скоту и растительному миру. Годовой обрядовый круг выстраивался в определенную систему – календарь. Постепенно календарными вехами становились не языческие символы, а дни почитания христианских святых и событий Священной истории. О продолжительности перехода на христианский обрядовый круг населения Перми Великой, к сожалению, судить не приходиться опять же из-за отсутствия источников. Но введение календарных дат как важных событий для жизни населения все же отметить можно.

В соответствии с уставной грамотой (первая редакция 1505 г. от великого московского князя  Василия III, вторая – 1553 г.  от великого князя и царя Ивана IV) [17] население Перми Великой обязано было содержать наместника Москвы, поставляя «корм», то есть продукты своего производства, три раза в год: «…на Рождество Христово… на Велик день (Пасху. – Г.Ч.)… на Петров день…»  [18]. «Оспожино заговенье» [19] являлось датой, к которой  наместник обязывался докладывать царю о мерах наказания за нарушение торговли, вплоть до того, чтобы  виновных  «пермитинов и усольцов… доставлять к царю и великому князю» [20].

Упорядочивала уставная грамота и обрядовую жизнь населения. Как известно из грамоты второй редакции 1553 г., на эту тему Ивана IV подтолкнула челобитная «пермичей» – жителей Перми Великой, в которой они просили отменить запреты на кануны (братчины), установленные местной церковью. Церковь, очевидно, пошла на запрет в связи с тем, что в обрядах присутствовали языческие элементы. Иван IV разрешил посадским людям «кануны (совместные трапезы по окончании молебнов в связи со стихийными бедствиями и поминовением умерших. – Г.Ч.) обетные и родительские  держати по старине» [21], но при условии, чтобы о них был извещен наместник, которому вменялось в обязанности  брать пошлину «с пива с сапца [22] по четыре денги, а меду с сапца по четыре ж денги» [23]. Кроме того, Иван IV жаловал «пермичей» «в году три недели питья варити и пити: неделя Великоденная (Пасхальная. – Г.Ч.), другая Дмитриевская, третья неделя к зиме Рождественская» [24]. Причем в этом случае не требовалось предварительного заявления наместнику. В круге христианских праздников указанные три недели имели большое значение для людей. Рождественскую и Великоденную (Пасхальную) недели посвящали важнейшим событиям из жизни Иисуса Христа – рождению и воскресению, а Дмитриевскую – поминовению усопших.

Примеры, запечатленные в уставной грамоте, показывают, что в Перми Великой  христианам как недавно вошедшим в церковь, так и со стажем  приходилось сопрягать обряды и вести хозяйственную и общественную основу жизни с крупными христианскими датами.

Для сплочения христианских сил в Перми Великой много значили события 1547 г. Тогда за христианскую Пермь Великую погибло 85 защитников и среди них инок Иов. Наличие в отряде инока вполне естественно понадобилось для того, чтобы идеологически обосновать господствующее положение церкви  среди населения. Впоследствии защитники стали святыми, и этот факт говорит о том, что уровень христианизации великопермской земли породил потребность в заступниках перед Богом из своей среды. Несомненно, этот достоверно датированный и правдивый исторический пример стоит в ряду важнейших событий, связанных с приобщением посадского и крестьянского населения к христианству.

Приведенные примеры позволяют прийти к заключению, что процесс введения христианства в Перми Великой продолжался до начала XVII в. и находился под наблюдением  пермских епископов, высших иерархов Русской Православной Церкви, великих московских князей и самого царя Ивана IV Грозного.

Рубеж XVI-XVII вв. отмечен самым мощным подъемом в создании церковных приходов. Установление сроков христианизации Перми Великой, соединение с ней борьбы с языческим мировоззрением позволяет увидеть некоторые черты преемственности явлений культуры, и это может послужить более обоснованному раскрытию проблем развития истории и культуры народов Урала.

Епископ Иона основал в Чердыни во имя апостола и евангелиста Иоанна Богослова храм и при нем мужской монастырь и школу. Хотя вскоре в Чердыни появился Воскресенский собор, но монастырь до упразднения в 1764 г. оставался средоточием духовной, нравственной, общественной жизни прихожан. На территории монастыря хоронили великопермский княжеский род, правивший в Чердыни с 1451 по 1505 г., но ни о каких гробницах, в которых покоятся мощи, свидетельств не сохранилось.

Представление о состоянии Иоанно-Богословского монастыря во второй половине XVI – первой четверти XVII в. дает царская грамота 1580 г., выданная «старостам и целовальникам и всем чердынцам, лучшим и средним и молодшим людям» в ответ на челобитье строителя монастыря Варлаама с братией о неприкосновенности монастырского хозяйства со стороны великопермских наместников и их тиунов [25]. Грамоту  выдавал Иван IV Грозный. После вступления на престол нового царя грамоту везли в Москву и на ее обороте от имени царя писали подтверждение, чтобы в Перми Великой «обид и насильств не чинили, и в монастырские земли и в угодья не вступалися, чтоб Богословский монастырь не запустел, и наше богомолье не оскудело» [26]. Последняя запись датирована  1624 г. и исходила она не только от Великого Государя Царя Михаила Федоровича, но и Святейшего патриарха Московского и всея Руси Филарета. В XVII в. прочность монастырю придало отнесение его в 1631 г. к Свято-Троицкой Сергиевой лавре [27].

Когда в монастыре появился второй храм  Вознесения Господня и каково было убранство деревянных храмов в XVI в., нам неизвестно. Но в описи монастыря 1623 г. называется сравнительно скромных размеров надвратный «храм древян Вознесение Христово». Храм Иоанна Богослова имел «верх шатром» [28]. 

В 1718 г. вместо двух церквей построили один двухэтажный каменный храм, сохранившийся до нашего времени. Его нижний этаж посвятили Иоанну Богослову, а верхний – Вознесению Господню. Для сооружения и украшения храма приглашались шведы, оказавшиеся на Урале в плену после Полтавской битвы 1709 г., и иконописцы братья Дмитрий и Григорий Федоровы дети Поповы из Нижнего Новгорода [29]. На протяжении длительного времени монастырь занимался земледелием, ремеслом, а когда земельные запашки стали незначительными, коневодством  и извозом на Печору.

За многие годы монастырь накопил рукописи, книги, иконы, часть которых дошла до нашего времени. В церкви Иоанна Богослова интерес представляют иконы с изображением основателя монастыря епископа Ионы, 85 защитников Чердыни 1547 г. Очень редким является рукописный Синодик первой четверти XVIII в., в котором перечислены имена патриархов Московских и всея Руси, великих князей от Владимира до Михаила, великих княгинь от Ольги до Анастасии, царей и Великих князей от Ивана IV  Грозного до императора Петра II с царевичами и великими княгинями, управлявших Чердынью вятских епископов и архиепископов, а также имена  вкладчиков – жителей Чердыни, ближних и дальних сел и деревень и людей, связанных с конкретными событиями местной истории [30]. Особо почитаемой стала икона Владимирской Богоматери,  сохранившаяся в монастырской церкви до нашего времени с записью на обороте: «Лета 7026 (1698) г. ноября в 25 день стольника и воеводы Федора Иван. Дашкова княгиня его Евдокия Михайловна построила сей образ Пресвятые Богородицы апостолу и евангелисту Иоанну Богослову в казну» [31].

Ранним источником, позволяющим прояснить названия чердынских приходских храмов, являются опубликованные в 1883 г. заведующим архивом Оружейной палаты Московского кремля А.Е. Викторовым «Сведения о приходной и расходной книге земским деньгам по городу Чердыни 7122 (1614) года» [32].

К сожалению, в этом и последующих источниках  совершенно отсутствуют сообщения о местах размещения приходских церквей в посаде Чердыни. Важнейшими источниками, проясняющими историю строительства и убранство храмов,   являются  писцовая книга, составленная в 1623-1624 гг. [33], и дозорная книга 1707 г. [34]. Причем второй источник впервые указывает время строительства 8 деревянных храмов.

Согласно первого достоверного источника о приходских храмах, Чердынь имела в 1614 г. следующие престолы: Воскресенский, Никольский, Троицкий, Прокопьевский, Успенский, Рождественский, Пятницкий, Богоявленский [35]. Если вспомнить, что был еще монастырский храм Иоанна Богослова, а возможно и надвратный Вознесенский храм, то в общей сложности  в Чердыни  в 1614 г. стояло 10 храмов.

Характер используемого источника убеждает нас в возможности того, что в Чердыни в 1614 г. могли быть и другие храмы, поскольку «Сведения о приходной и расходной книге…» появились, как сказано в документе, для учета расхода «служилых денег на корм… на ружную дачу духовенству городских церквей» [36], то есть тех денег, которые давались в виде царского жалования – руги.

Сакральное пространство Чердыни в 1623 г. образовывалось 16 храмами – 12 приходскими и 4 монастырскими, за счет которых  территория высокого правого берега Колвы с глубокими оврагами, спускающимися к реке, наделялась взаимосвязанными зримыми символами. Тенденция формирования сакральной топографии города напрямую связывалась с осознанием Чердыни как православного центра Северного Прикамья.  День памяти святого или события Священной истории, во имя которого освящен храм, становился исключительно значимым для городских жителей. В каждом приходе шли торжественные службы, почитались свои святые и святыни. К храмовому (престольному) празднику готовили  богатую милостыню, приглашали дальних и ближних гостей и устраивали им домашний прием. Нередко престольные праздники превращались в семейно-родственное торжество.

Храмоименования Чердыни объединяются в следующие группы. В 1614 г. один храм посвящался Троице, 4 храма событиям в жизни Иисуса Христа (Рождественский, Богоявленский, Воскресенский, Вознесенский), один Успению Богородицы, один апостолу и евангелисту Иоанну Богослову,  3 святым (Николаю, Прокопию, Параскеве Пятнице). В 1623 г. основных и придельных престолов было уже не 10, как в 1614 г., а 20 (первых 16, вторых 4). Самое большое число престолов (12) посвящалось апостолам и святым  Иоанну Богослову, Иоанну Предтече, Апостолам Петру и Павлу, Прокопию Устюжскому, Варлааму Хутынскому, Николаю Чудотворцу, Николаю Чудотворцу Великорецкому, Флору и Лавру, Борису и Глебу, Стефану Пермскому, Клименту папе Римскому, Параскеве Пятнице. Господские престолы (их было 5) назывались в честь Живоначальной Троицы, Рождества Христова, Богоявления Господня, Воскресения Христова, Вознесения Господня. Событиям жизни Богородицы посвящались 3 престола – Введению, Благовещению, Успению.

Систематизация сведений  о дальнейшем состоянии храмоименований Чердыни в XVII в. не представляется возможной из-за отсутствия источников. Но можно считать, что к концу XVII в. число храмов в Чердыни резко сократилось. Этому обстоятельству способствовало заметное уменьшение значения Чердыни в хозяйственно-культурном развитии Северного Прикамья. С постройкой дороги из Соликамска на Верхотурье через Уральские горы она оказывается в стороне от транзитных путей. На этом фоне яркими событиями в ней становятся пожары 1686 и 1700 гг. В первом «згорело в Чердыни на посаде соборная и приходские, всего 5 церквей» [37], во втором – «Божии церкви, кроме Богоявленские, все» [38].

Зафиксированный в дозорной книге 1707 г. перечень храмов не содержит указаний о придельных престолах. Поэтому воссоздание полной картины церковного строительства и празднования престолов на рубеже XVII-XVIII вв., как и накануне – во второй половине XVII в., не представляется возможным.

По данным дозорной книги 1707 г. выясняется, что православная вера в Чердыни поддерживалась тремя монастырскими храмами (Иоанна Богослова, Вознесения Господня, Успения Богородицы), собором во имя Воскресения Христова, приходскими церквями Нерукотворного образа Спаса, Живоначальной Троицы, Богоявления Господня, Преображения Господня, Николая Чудотворца Великорецкого, Прокопия Устюжского Чудотворца. Ранними по времени освящения (после храмов Иоанно-Богословского монастыря, которые, как мы считаем, строились в начале XVII в.) были две церкви -  Богоявления Господня 1678 г. и Нерукотворного образа Спаса 1692 г. В 1701 г. освятили собор Воскресения Христова, церкви Преображения Господня, Николая Чудотворца Великорецкого,  в 1704 г. – Успения Богородицы в девичьем монастыре, в 1706 г. – Прокопия Устюжского Чудотворца. В момент составления дозорной книги 1707 г. в Чердыни строилась церковь Живоначальной Троицы.

Из описаний храмов 1614, 1623, 1707 гг. нетрудно заметить, что наравне с именованиями престолов 3 монастырских церквей самыми устойчивыми, сохранившимися с 1614 г.,  явились  еще 5 основных престолов собора и приходских церквей, названных во имя Воскресения Христова, Живоначальной Троицы, Богоявления Господня, Николая Чудотворца Великорецкого, Прокопия Устюжского Чудотворца. За счет этого, несомненно, сохранялось значение стабильности духовных ориентиров городского населения.

Рассмотрим именования престолов как части сакрального пространства Чердыни.

Известно, что в Чердынском кремле, основанном в 1535 г., первая церковь посвящалась Благовещению Пресвятой Богородицы – одному из особо почитаемых событий Священной истории. Очевидно, устроителям этого храма свойственно было понимание символа Благовещения, как начала новой истории человечества, для которого стало возможным спасение. При церкви Благовещения придел был назван в честь Первоверховных апостолов Петра и Павла.

К 1623 г. в кремле стоял уже другой храм во имя Рождества Христова с приделом редкого наименования – Афанасия  Александрийского [39]. Место, где располагался храм Благовещения, долго не забывалось, хотя впоследствии храм на этот сюжет не появился. Посвящение нового храма Рождеству Христова воплощало событие о приходе от Девы Марии Спасителя, предсказанное архангелом Гавриилом. Появление в кремле второго храма, как и первого, следует принять за большой символ, так как он воплощал следующее после Благовещения  важнейшее событие из жизни  Иисуса Христа – его рождение.

Воскресенский собор, основанный на заре утверждения православия на чердынской земле, рассматривался как выражение величия Чердыни в историческом и духовном пространстве Перми Великой, столицей которой она признавалась не только на местном уровне, но и государственном. Эту выразительность собор приобрел благодаря своему статусу в круге городских храмов и освящением престола в честь величайшего события евангельской истории – Воскресения из мертвых Иисуса Христа. В любимейший народом праздник Светлого Христова Воскресения, Пасху, сюда стекались тысячи боголюбцев, чтобы во время торжественной службы глубже осмыслить и почувствовать образ Иисуса Христа, утвердившего своим Воскресением надежду на спасение человечества от смерти.

Как и Воскресенский собор, ставший с момента появления композиционным центром Чердыни, на видных местах городского пространства размещались другие храмы, освященные в честь Господа Бога – Богоявления, Успения, Преображения, Спаса Нерукотворного. О топографии этих деревянных храмов, за исключением Спасского, можно судить с большой долей вероятности, поскольку они   в середине XVIII в. были заменены каменными, сохранившимися до нашего времени.

Несколько престолов посвящалось святым, почитаемым на тех землях, с которыми Чердынь имела давние экономические и культурные связи. Выбор местных святых для почитания в Чердыни был сделан во времена Вологодско-Пермской епархии, в которую входили верхнекамские земли на протяжении всего времени ее существования – с 1492 по 1657 г. (с 1571 г. епархия называлась Вологодской и Великопермской). В 1657 г. образовалась Вятская епархия и в нее вошли все приходы Чердынского края.

Престолом Стефана Пермского отмечали заслуги основателя Пермской епархии, из которой Пермь Великая приняла православие. Этот престол способствовал укреплению духовного значения и преемников Стефана Пермского.

Включение престола с именем Прокопия Устюжского Чудотворца в духовный мир Чердыни означало признание заслуг Прокопия, молитвенно защитившего от градобития г. Великий Устюг и пророчески предсказавшего рождение дочерью посадского человека этого города Марией святителя Стефана Пермского. По престолу Прокопия Устюжского в Чердыни исстари установили главный праздник в Прокопьев день с крестным ходом, ярмаркой, торжественным богослужением, на который приносили иконы из разных сел Чердынского края. 

Освящение престола во имя Варлаама Хутынского исходило из стремления упорядочить жизнь прихожан образом святого, который стал признаваться заступником всей русской земли после того, как сбылось его чудесное предсказание о снеге и морозе, принесшем в Великом Новгороде не уничтожение посевов, а хороший урожай ржи, ибо морозом были погублены червяки, источающие корни. К Варлааму Хутынскому обращались с молитвой, чтобы Господь Бог ниспослал здоровье, спасение от всех несчастий.

Основанием для посвящения престола Николаю Чудотворцу Великорецкому послужили чудотворные свойства иконы святителя Николая из вятской деревне Великорецкое. Образ Николая Чудотворца Великорецкого активно участвовал в духовной жизни народа. В сознании людей он являлся заступником в каждодневных делах, помощником путешествующих, спасителем на водах.

Что касается значимости престолов Варлаама Хутынского и Николая  Великорецкого для православного человека, то достаточно вспомнить, что в честь этих  местных святых были освящены престолы не только во многих приходских храмах, но и в соборном храме Покрова на Рву (Василия Блаженного) в Москве на Красной площади, символика которого находится в прямой связи с царской властью и победой русских над казанскими татарами в 1552 г. В Москве святым чудотворцам Варлааму Хутынскому и Николаю Великорецкому также усердно молились, как и в северных городах и селах. Святых просили о покровительстве царю и московскому князю, его царице и великой княгине, каждому прихожанину храмов.

Убедительным свидетельством полноты духовной жизни служит пример почитания мученика Климента папы Римского. Оказавшись осужденным и изгнанным из Рима за распространение учения Иисуса Христа, Климент продолжал проповедовать веру Христову в Крыму, пока не был утоплен в море. На протяжении XVII в. в Чердыни ему посвящался храм с приделом Параскевы Пятницы. На храмовой иконе Климент папа Римский изображался вместе с Петром Александрийским.

Почитание первых русских святых Бориса и Глеба, в безвинной гибели которых Русская Православная Церковь усмотрела духовный подвиг ради веры, и мучеников Флора и Лавра, ставших покровителями лошадей, наглядно проявилось в посвященных им престолах, первому в приделе монастырского храма Иоанна Предтечи, а второму – в приписном храме Никольского прихода.

Опись 1623 г. дает яркую картину интерьеров чердынских храмов. В них находились отдельно висящие иконы, пелены, сосуды, кресты, паникадила, подсвечники, приклады икон, но доминирующим украшением являлись иконостасы. Иконопочитание являлось органической частью городского символического пространства, а сам подбор икон отражал духовные ориентиры прихожан. Иконы в храмах создавали молитвенное настроение у собравшихся людей. Есть смысл остановиться на убранстве некоторых интерьеров.

Самым классическим иконостасом обладал храм во имя Николая Чудотворца Великорецкого. Верхний праотеческий ряд представлял ветхозаветную церковь, ниже его пророческий ряд – церковь, живущую по законам Божиим, следующий праздничный ряд – новозаветную церковь с праздниками в честь событий из жизни Иисуса Христа и Богородицы, еще ниже – деисусный ряд с образами святых, молящихся Иисусу Христу. Ниже деисуса располагались иконы, связанные с храмоименованием и историей храма. Поэтому этот ряд обычно называют местным. Кроме того, в нем, как и в других храмах,  по церковному канону устанавливались царские, северные и южные врата в алтарь и три иконы – с изображениями Иисуса Христа слева,  Богоматери справа от царских врат, Евхаристии – причащение Иисусом Христом апостолов хлебом и вином –  над царскими вратами.

В соборной церкви Воскресения Христова иконостас имел не 5, как положено по канону в полном иконостасе, а 4 яруса. В нем отсутствовал верхний ряд с праотеческими иконами. В остальных храмах иконостасы обладали еще меньшим числом рядов. В храме Варлаама Хутынского иконостас включал местный, деисусный и пророческий ряды, в храмах Иоанна Предтечи, Климента папы Римского – местный, деисусный и праздничный ряды, а в остальных 6 храмах – Рождества Христова, Богоявления Господня, Прокопия Устюжского Чудотворца, Живоначальной Троицы, Успения Богородицы, в приделе Бориса и Глеба храма Иоанна Предтечи – только два ряда: местный и деисусный. В иконостасах остальных храмов  имелось по одному местному ряду. Всего в городских храмах находилось 20 иконостасов, из них одноярусных насчитывалось 9 (45%), двухъярусных – 6 (30%), трехъярусных – 3 (15%), четырехъярусных – 1 (5%), пятиярусных – 1 (5%).

Кстати, аналогичная картина наблюдалась в иконостасах приходских храмов в погостах Чердынского уезда. В 18 храмах, описанных в 1623 г., преобладали двухъярусные иконостасы (с местным и деисусным рядами), их насчитывалось 12 (62,9%). Самые высокие иконостасы – четырехъярусные – зафиксированы в погостах Вильгорт и Кольчук, а два трехъярусных  – в  погостах Губдор и Покча.

В каждом городском храме иконы в местных рядах и развешанные на стенах выглядели довольно нарядными и богатыми. Здесь обязательно находились особо чтимые иконы, посвященные патрону храма. Некоторые иконы помещались в резных позолоченных киотах, закрывались серебряными басмяными окладами. Из представления о святыне как самом важном и красивом образе возникла идея украшать иконы. Украшали иконы еще исходя из веры в то, что украшение приобретало тоже святость и от него могла исходить благодать, если усердно молиться святому. Опись храмов отмечает образы «на празелени», «на красках», «на золоте», «с праздниками», «в деянии». Резким контрастом по отношению к большим иконам выступали иконы пядницы «на красках», «на золоте». Они назывались так от меры в пядь – ладонь.

Систематизация всех названных в описи 1623 г. икон приводит к таким наблюдениям. Из 86 икон 39 (45,4%) посвящались 19 святым (из них 13  – Николаю Чудотворцу),  35 (40,7%) – Богородице, 9 (10,4%) – Иисусу Христу, 3 (3,5%) – Троице. По этим данным нетрудно заметить, что среди почитаемых образов самое значительное место занимала Богородица.  Принять этот факт за чисто внешний, формальный, вряд ли следует. Православие глубоко проникло в народ и без Богородицы, давшей миру Спасителя, не мыслилось существование рода человеческого.  В Чердыни известностью пользовалась Богоматерь Одигитрия. Икон с ее образом  насчитывалось в 1623 г. 14. Чтимый образ Богоматери Одигитрии закреплял в сознании верующих ее главное предназначение путеводительницы,  указывающей путь (Одигитрия – по-гречески путеводительница). Такое имя она получила в Константинополе. Икона Богоматерь Одигитрия широко расходилась по русским землям, когда Русь признавалась наследницей Византии.

Подлинной драгоценностью являлись многие иконы храма Николая Чудотворца Великорецкого, но две иконы опись 1623 г. выделяет особо. «Образ местной (главная храмовая икона. – Г.Ч.) Николы Чудотворца стоящей, писан на золоте, в киоте с притворы, а у него прикладу венец скатной; образ Николы и притворы обложены серебром басменным, золоченым, да прикладу 52 гривны серебряных басменных, и средних и малых басменных витые золочены и не золочены, да денежка золоченая, да две наугородки золочены, да крест камень апсид, обложен серебром с жемчуги; да на притворе у Николы 12 венцов, да 12 гривен менших сканых, золоченые свиты, да 5 пелен, на верхней пелене вышит образ Николы Чудотворца с тропарем, писан какой разными шелки, три пелены камки голубые, пелена желтая, на двух пеленах крест, в середине низан жемчугом, да на двух кресты шиты золотом; да у Николы же в киоте стоит  Спасов образ, малая пядница, а у него венец и гривна басмены, серебряны, золочены»,  «образ Пречистой Богородицы Умиление, новоявленные, в киоте, с притворы, у Пречистыя венец с коруною, а в венце и в коруне вставки каменныя, плохия, три гривны басменны, золочены, двои серги одинцы, да рясы жемчужные» [40].

Как уже отмечали, в храме Николая Чудотворца Великорецкого лучшим являлся и иконостас. В Чердыни он был единственным, состоящим  из пяти ярусов. В сакральном пространстве города храм выделялся высоким и стройным видом. Его большая храмовая часть была увенчана шатром. Этот храм пострадал от  пожара 1686 г. В 1701 г. построили новый Никольских храм. Он стоял дольше других городских деревянных храмов, до следующего крупного пожара 1792 г.

При отсутствии произведений иконописи, внесенных в опись 1623 г., нам трудно судить об их художественных достоинствах. Но все же, можно предположить, что это были работы с ярко выраженной северной традицией, поскольку в то время существовали тесные духовные связи Чердыни с Вологдой – центром епархии.

Деревянные храмы Чердыни являлись хранителями книг. В описи 1623 г. их учтено 207. Для первой четверти XVII в. это было солидное книжное собрание с преобладанием богослужебных книг. Житийная литература была представлена житиями Иоанна Богослова, Николая Чудотворца, Апостолов Петра и Павла, Прологами, Святцами, богословско-учительная – книгами Ефрема Сирина и Ерофея Праведного.

Интересно соотношение рукописного и печатного книжного фонда церковных библиотек Воскресенского собора, Успенского монастыря и приходских церквей. Рукописных книг насчитывалось 105 (50,7%), печатных, в основном Московского печатного двора,  –  71 (34,4%). 31 книга (14,9%) называется в описи 1623 г. без указания на способ изготовления – рукописный или печатный. Затронутый вопрос можно еще проследить по главной книге храма – напрестольному Евангелию. В 1623 г. их учтено 18, в том числе 15 печатных.

Старейшим хранителем книг являлся Иоанно-Богословский монастырь. О его некоторых вкладах мы уже писали. Судя по описи 1623 г., библиотека монастыря состояла из 27 книг – 13 рукописных и 14 печатных. Следующая опись монастыря 1702 г. отметила  28 книг – 2 рукописных и 26 печатных.

В целом отметим, что во всех 32 церквях Чердынского уезда опись 1623 г. зафиксировала 433 книги, из которых 125 (28,9%) печатные. Из печатных книг 106 были отпечатаны в Московских типографиях, 19 – в литовской и западно-русских типографиях. Приведенные показатели подтверждают мнение исследователей, что книги русских печатных дворов шли в XVII в. в основном в церковные библиотеки [41]. Вытеснение из обращения рукописных книг печатными изданиями, характерное для ряда российских регионов, в Чердынском уезде в первой четверти XVII в. еще не происходило.

На основании описи 1624 г. невозможно сказать, каким путем приобретались книги для Чердынских храмов. Но все же имеются примеры поступления книг организованным путем. В 1639 г. Чердынский воевода Богдан Комынин получил царскую грамоту, сообщающую о присылке в Чердынь и Соликамск 65 книг. В грамоте указывалось, что партию новых книг сопровождал Яков Студенцов, у которого воевода должен был их взять и «роздати в Перми Великой в Чердыни и у Соли Камской на посадех и в уездах по монастырям и по приходским церквям, попам и церковным причетникам и всяким жилецким людям» [42].

Приведенный случай является достаточно убедительным и в том, что распространение печатных изданий входило в правительственную систему централизации Русского государства. Лицо, сопровождающее книги, как это было в 1639 г., имело особую царскую грамоту с описью печатных изданий, предназначенных конкретному городу.

В библиотеку Иоанно-Богословского монастыря книги поступали по завещанию, с заповедью о безвыносном хранении их под угрозой кары Божией, с пожеланием поминать вкладчиков и их родственников. Коровин – служитель Г.Д. Строганова, переписчик ряда книг – имел  Евангелие (Москва, Печатный двор. VIII. 1694), которое вложил в монастырь с записью «7205 (1697) г. марта в I де(нь) именитого человека Григорья Дмитриевича Михайло Исааков сын Коровин по своему обещанию приложил в Чердыне Вознесенскаго монастыря в церковь сию святое напрестольное Евангелие при архимандрите Деонисии поминат за здравие Михаила, поминат за здравие Матрону, дондеже благоволит в Троице славимой Христос Бог живым быть, а по смерти зластрастную душу мою поминат за упокой и отца моего Исаакия и матерь мою схимонахину Марфу и Матрону поминат за упокой» [43]. Вкладное Евангелие сохранилось в собрании рукописных и старопечатных книг Чердынского краеведческого музея им. А.С. Пушкина.

По описи монастыря 1702 г. известно, что в Иоанно-Богословский монастырь напрестольное Евангелие вкладывал Федор Евтихиев Зубов (1610/1615 – 1689) – знаменитый иконописец Оружейной палаты Московского кремля (с 1662 г.), выходец из Соликамска [44], Устав – москвитин Григорий Шустов, Житие Николая Чудотворца – чердынец Филипп Валуев, Псалтирь с восследованием – иеромонах Пыскорского монастыря Иоанн Брашев [45].

В описание Чердыни 1623 г. попали сообщения о 9 колокольнях (звонницах) и 34 колоколах. Колокола для колокольного звона покупали в северных русских городах, своего литья в Чердыни никогда не было. Верующие почитали колокола наравне с другими церковными святынями. Колокольный звон являлся средством эмоционального воздействия на человека в богослужении и одновременно звуковой атмосферой города. Под звон человек рождался, жил и умирал.

Одинаковых колоколен в Чердыни не было как по конструкции, так и по подбору колоколов. Конкретно, как конструировались колокольни и как  делался подбор колоколов, нам неизвестно. Но, очевидно, оба эти вопроса отрабатывались с учетом местоположения колоколен в сакральном пространстве города и желания духовных властей и прихожан получить на каждой колокольне свой, неповторимый звон, который бы во время одновременного звона на всех колокольнях становился  органической частью общей звуковой атмосферы города.

Судить о многообразии колокольного звона в Чердыни можно по тому, что на колокольнях использовались разные колокола. На рубленой колокольне с шатром Воскресенского собора висели «благовестной колокол пудов в 50 да 5 колоколов средних и меньших, а в них пудов 20» [46]. Благовест, как известно, медленный и размеренный звон одного колокола. Он выполнял сигнальную функцию, звал прихожан в храм на богослужение. Упоминание его в описании г. Чердыни 1623 г. встречается два раза – на колокольнях при соборной церкви Воскресения Господня и при храме Богоявления Господня. У храма Богоявления Господня висело «на колокольнице 3 колокола благовестные и зазвонные 4 ? пуда» [47], а у храма Варлаама Хутынского Чудотворца – «6 колоколов средних и менших» [48]. Подбор 5 колоколов на «колокольнице» самого красивого в Чердыни храма Николая Чудотворца Великорецкого вполне мог создавать изысканный художественный звон. Храм имел «большой колокол 18 пудов, под тем колокол 8 пудов, третий колокол 7 пудов, два колокола по три пуда» [49]. На «колокольницах» храмов Успения Богородицы, Стефана Великопермского, Климента папы Римского располагалось соответственно 4, 3, 2 «средних» и «невеликих» колоколов [50]. В Иоанно-Богословском монастыре стояла «колокольница с 5 колоколами».

Храмы Чердыни издавна явились хранителями местной истории. Об этом свидетельствуют те реликвии, о которых сообщают письменные источники. Во время описания храма Николая Чудотворца Великорецкого в 1623 г. в нем находились «три кольчуги, три шелома» [51]. Храм Варлаама Хутынского Чудотворца был местом хранения уникального исторического документа – Уставной грамоты 1505 г., выданной московским князем Василием III наместнику Перми Великой, присланному из Москвы. По этой грамоте осуществлялось управление Пермью Великой. В 1553 г. храм Варлаама Хутынского Чудотворца сгорел, но впоследствии его восстановили [52].

На основе всех рассмотренных примеров можно заключить, что в Чердыни – крупнейшем церковно-духовном центре Урала – на протяжении длительного времени сохранялось оригинальное сакральное пространство. Но тема эта нашим исследованием не исчерпывается. Чрезвычайно существенным в ее разработке должен стать поиск новых источников.

 

Примечания

 

1. Вычегодско-Вымская летопись // Историко-филологический сборник. Сыктывкар, 1958. Вып. 4. С. 261.

2. Там же.

3. Там же. С. 262.

4. Акты исторические, собранные и изданные Археографическою комиссиею. СПб., 1841. Т. I. С. 168.

5. Там же.

6. Там же.

7. Там же.

8. там же.

9. Энциклопедия уральских мифологий: Т.I. Мифология коми. М.-Сыктывкар, 1999. С. 111-112.

10. Акты исторические … С. 168.

11. Там же. С. 166-167.

 12.    В 1492 г. Пермской епархии  были переданы вологодские приходы, и Филофей  перенес кафедру из г. Усть-Вымь в г. Вологду. Он первым из епископов стал назваться Пермским и Вологодским. При его участии была присоединена Пермь Великая к Русскому государству, и он был заинтересован в укреплении в ней христианства. Филофей пользовался большим доверием великого князя Ивана III и московских митрополитов. В 1495 г. он участвовал в выборах митрополита Симона, направившего в 1501 г. свое послание в Пермь Великую.

13. Акты исторические … С. 167.

14. Там же.

15. Там же.

16. Там же. С. 168.

17. Уставная грамота 1553 г. // Берх В.Н. Путешествие в города Чердынь и Соликамск для изыскания исторических древностей. СПб., 1821. С. 123.

18. В церковном календаре за две недели до дня Успения Богородицы (15 августа) начинался пост. К окончанию его стремились закончить жатву хлебов, прежде всего, ржи. Началу поста предшествовало заговенье, которое называлось «оспожиным».

19. Уставная грамота… С. 133.

20. Там же.  С. 130.

21. Там же.

22. Сапца – местная мера сыпучих тел, равнялась 6 пудам.

23. Уставная грамота… С. 131.

24. Там же.

25. Акты исторические… С. 397.

26. Там же. С. 398.

27. Чагин Г.Н. Чердынский Иоанно-Богословский монастырь в первой половине XVII в. // Четыре века православного монашества на Восточном Урале: материалы церковно-исторической конференции, посвященной 400-летию Верхотурского Николаевского монастыря, 360-летию Далматовского Успенского монастыря, 300-летию переноса мощей  св. праведного Симеона Верхотурского (Екатеринбург-Меркушино, 17-20 сент. 2004 г.). Екатеринбург, 2004, С. 54-60.

28. Труды Вятской ученой архивной комиссии. 1912 год. Вятка, 1912. Вып. 1-2. С. 141-144.

29. Казаринова Н.В. Иконостас церкви Вознесения в Чердыни, написанный братьями Поповыми, сыновьями мастера Московской Оружейной палаты // Проблемы изучения, сохранения и использования наследия христианской деревянной скульптуры: пермская деревянная скульптура в европейском художественном контексте. Пермь, 2013. С. 152-162.

30. Чагин Г.Н. Синодик Чердыни первой трети XVIII в. // V Уральские археографические чтения: к 25-летию Уральской объединенной археографической экспедиции. Екатеринбург, 1998. С. 68-71.

31. См.: Н.С. [Николай Селиванов]. Город Чердынь в его исторических памятниках // ПГВ. 1909. № 241.

32. Викторов А. Описание записных книг и бумаг старинных дворцовых приказов. 1613-1725 г. М., 1883. Вып. III. С. 658-660.

33. К сожалению, раздел писцовой книги, рассказывающий о храмах, дошел до нашего времени только в опубликованном виде. Первую публикацию подготовил В.Н. Шишонко в 1865 г., см.: Описание г. Чердыни писца Кайсарова // ПГВ. 1865. № 51-66.

34. РГАДА. Ф. 214. Кн. 1468. Л. 2-7 об.

35. Викторов А. Описание записных книг… С. 658.

36. Там же.

37. РГАДА. Ф. 159. Оп. 3. Д. 2459. Л. 117.

38. Архив Санкт-Петербургского Института российской истории РАН.  Кол. 122. Д. 1521. Л. 1.

39. Описание г. Чердыни… // ПГВ. № 51.

40. Описание г.Чердыни… // ПГВ. № 52.

41. Сапунов Б.В. Изменение соотношений рукописных и печатных книг в русских библиотеках XVI-XVII вв. // Рукописная и печатная книга. М. 1975. С. 37-50.

42. Акты исторические… Т. 3. С. 353-354.

43. ЧКМ. № 3727/4. Л. 423-448.

44. РГАДА. Ф. 237. Оп. 1. Д. 6350. Л. 7.

 45. Там же. Л. 7 об.- 8.

46. Описание г. Чердыни… // ПГВ. № 52.

47. Там же. № 52.

48. Там же.

49. Там же.

50. Там же. № 55.

51. Там же. № 52.

52. Берх В.Н. Путешествие в города Чердынь и Соликамск для изыскания исторических древностей. СПб., 1821. С. 121-134.

 

 

Список принятых сокращений:

ПГВ – Пермские губернские ведомости.

РГАДА – Российский государственный архив древних актов.

ЧКМ – Чердынский краеведческий музей им. А.С. Пушкина.

 

 

© Г.Н. Чагин

 

 

Журнал создан в сотрудничестве с Министерством регионального развития Российской Федерации

 

 

Назад

При перепечатке оригинальных материалов обязательна ссылка на
«Вопросы истории и культуры северных стран и территорий»