Вопросы истории и культуры

северных стран и территорий

-------------------------------------

Historical and cultural problems

of northern countries and regions

 

Материалы научного симпозиума

 

А.В. Баринов,
Д.А. Несанелис,
Н.М. Теребихин

 

Традиционный образ жизни европейских ненцев
и промышленное освоение Крайнего Севера

 

Исторические истоки современной глобализации  во многом связаны  с процессами десакрализации восприятия мира, сопровождающимися, в том числе, утратой этничности и размыванием  тех основоположных религиозных устоев, которые определяли самобытный облик этноса, его животворящую душу.

Этничность как «душа народа» описывалась обычно в терминах «традиционной культуры», которая строится на трансляции сакральных образов, канонов, архетипов и ценностей, составляющих  религиозный генофонд этноса, его «сумму теологии» [1].

К числу  священных архетипов относится  образ Дома. Эквиваленты славянского слова «дом» – древнегреческий «ойкос» и древнееврейский «байт»  - обозначали широкий круг понятий: кров, семью,  иерархию и порядок.

В этом же лексико-семантическом пространстве «дома» зародился и термин «экология». Известно, что как научное понятие «экология» определяет «связи организма с окружающей внешней средой и всеми условиями существования». Этот термин   появляется в биологических науках сравнительно поздно, в 60-х гг. XIX века. Однако с учетом древней  семантики   слова и образа «дом», экологию можно рассматривать и как «знание», учение о мире и о человеке как об экономе (домоуправителе,  домохозяине). 

В этом смысле можно говорить о том, что экология существует извечно, претворяясь в разнообразных формах и образах мифопоэтического и религиозного сознания, в священных текстах и ритуалах, в понятиях и терминах преднаучного и научного знания.

Так, например, традиционный культурный уклад ненцев, их священная экология строилась на противопоставлении природы и культуры, дикого и домашнего, сырого и вареного, мужского и женского, чистого и нечистого. Как известно, решающее значение этих дуальных факторов впервые выявил для некоторых индейских обществ великий французский антрополог Клод Леви-Стросс. Позднее роль двоичных (и, вероятно, производных от них троичных) противопоставлений подробно обсуждалась на примере традиционных обществ Северной Евразии, включая самодийские.

Природный мир ненцев соотносился со  сферами дикого, сырого, чистого, мужского и наделялся высоким положительным статусом. Напротив, мир культуры соотносился с домашним, вареным, нечистым, женским пространством, обладавшим негативной аксиологией. Семантическая оппозиция природа/культура воплотилась в распределении стереотипов мужского и женского поведения. Соотнесенность мужчин с дикой, неосвоенной природой определила их основной способ жизнедеятельности – охота и война.

 Семиосфера женского образа жизни, сопряженного с пространством доместицированной природы (культуры) – дом (чум), очаг, воспитание детей, уход за домашними оленями [2]. Противопоставление природы и культуры в традиционном ненецком социуме строилось на символической классификации универсума и имела не абсолютный, но относительный, условный характер. Как справедливо заметил Мирча Элиаде, природа представляет собой нечто обусловленное культурой и некоторые «законы природы» варьируются в зависимости от того, что понимают под «природой» народы той или иной культуры. Перефразируя высказывание выдающегося ученого можно было бы сказать, что для самодийцев «культура – это все то, к чему прикасается женщина – культурный герой Арктики». Природа же – это мужской охотничье-военный внешний мир.

Любопытно в этой связи, что у ненцев, как и у саамов в сферу женских «культурных» занятий включался такой, казалось бы, чисто «природный» промысел как рыболовство. Вхождение ловли рыбы в состав женского «культурного» комплекса обусловлено космогонической мифологией уральских народов, в соответствии с которой мир возникает в результате вылавливания Женщиной тех твердых тел, из которых позже творится мироздание, в том числе и земля.

В сакральной экологии ненцев и саамов земля расценивается как «общая мать» всей живой и неживой природы. В ненецкой символической классификации мироздания к разряду феноменов живой природы относится все то, что движется (вода, камень, огонь, ветер, солнце, звезды). Мир неживой природы основан на законах покоя, недвижимости. Символическая дифференциация живой и неживой природы отражает динамическую, кочевую парадигму традиционной культуры ненцев. Она основана на идеях вечного движения, путешествия по шаманистской лествице Мирового Древа.

Остановка, покой, недвижимость, оседлый образ жизни означают смерть, вход в мир неживой, мертвой природы. Оседлый образ жизни, который предполагает обработку, культивирование земли немыслим для кочевника. Совсем недавно авторам довелось услышать поразительно интересный рассказ архангельского журналиста Николая Гернета, вернувшегося из экспедиции в Ловозеро (Кольский полуостров). Кольские саамы (продолжающие называть себя лопарями) подчеркивали, что очень завидуют тундровым ненцам, продолжающим вести кочевой образ жизни. «Вот это и есть счастье», - отмечали собеседники Гернета.

В  религиозно – мифологической картине мира кочевника земля есть плоть и тело матери всего сущего.  Вторжение человека в плоть Матери – земли равнозначно нарушению запрета инцеста. Нарушение этого запрета означает наступление конца времен и разрушение тех абсолютных метафизических принципов, на которых основано традиционное ненецкое общество.

Поэтому у ненцев существовал строжайший запрет на разрушение земного покрова, на насильственное и грубое вторжение в хтонические глубины мироздания. 

Исторически первым этапом размывания ненецкого язычества явилась, по-видимому, христианизация, которая началась еще в XVI веке, а затем особенно активизировалась в XIX веке. Христианизация сопровождалась разрушением главных ненецких святилищ на  Вайгаче и в Канинской тундре. Она привела к ослаблению священного авторитета шаманов и частичному переводу кочевников – оленеводов на оседлость.  Тем не менее, по авторитетному мнению С.О. Шаляпина, миссионерская деятельность Русской Православной Церкви  среди аборигенов Севера была ориентирована преимущественно на христианское просвещение и имела добровольный характер [3].

Решающий этап разрушения традиционного ненецкого общества приходится на 20-30-ые гг. ХХ века. В процессе коллективизации оленеводы-кочевники переводились на оседлый образ жизни, что в системе религиозно-мифологических представлений ненцев означало смерть всего живого мира. Под лозунгом эмансипации женщины была нивелирована традиционная гендерная организация ненецкого общества, имевшая сакральную природу. Большие мировоззренческие и психологические проблемы возникали у старшего поколения и в связи с тем, что детей переселяли в интернаты. Впрочем, возникли они и у детей.

Во второй половине ХХ века начинается интенсивное индустриальное освоение природных богатств Севера. Разведка и добыча нефти и газа, строительство  дорог и трубопроводов сопровождались масштабным разрушением земного покрова тундры, вторжением в глубинные недра земли. В религиозно-мифологической картине мира ненцев разрушение ее телесности грозило открытием дорог, ведущих в подземный мир смерти.

Поэтому индустриальное освоение подземных запасов полезных ископаемых, технологически связанное с разрушением земли и вторжением в ее недра,  можно рассматривать в качестве одного из современных факторов десакрализации остатков священной географии ненецких тундр и всей системы ценностей священной экологии ненцев.

С другой стороны более чем очевидно, что современные тенденции российской и мировой экономики, интересы в российском Заполярье как мощных корпораций типа ЛУКОЙЛа, Роснефти, Conoco Filips, Total, Statoil Hidro, так и компаний меньшего масштаба, вряд ли могут дать основание для предположения о сворачивании здесь добычи нефти и трубопроводной системы. В 2006 году в Ненецком автономном округе (НАО) добыто 13 млн. тонн, в 2007 – 14 млн., в 2008 – уже 15 млн. тонн, а в 2020 этот показатель, вероятно, достигнет 20 млн. За счет нефтегазового комплекса обеспечивается более 90% поступлений налоговых и других платежей в консолидированный бюджет округа.

95% объема добываемой нефти транспортируется пока по нефтепроводам в Балтийскую трубопроводную систему, остальное сырье отправляется на экспорт танкерами через Варандейский отгрузочный терминал.   В настоящее время компанией «Варандейский терминал» ведутся интенсивные работы по увеличению пропускной способности отгрузочного терминала до 12 млн. тонн нефти в год.  Сейчас активно строится береговой резервуарный парк, состоящий из емкостей в 10 и 20 тысяч тонн. Предполагается, что основным маршрутом танкерной транспортировки будет выглядеть так: Варандей – Мурманск – Роттердам – Восточное побережье США.

Государственная компания ОАО «Транснефть» осуществляет проектные и изыскательские работы по строительству нефтепровода Харьяга - Индига с целью отгрузки нефти из района порта Индига танкерами. Протяженность этого широтного нефтепровода составит 465 км, пропускная способность может достигнуть 12 млн. тонн в год. Сегодня обсуждается также проект, согласно которому  в перспективе в районе Индиги будет сооружен нефтехимический завод.

Сочетание отмеченных портовых и танкерных возможностей открывает принципиально важные перспективы экспортных поставок на европейские и американский рынки.

Если обратить внимание на схему распределения действующих и будущих нефтепроводов по территории округа, то станет  очевидно, что они не могут не создать известных сложностей для кочевого оленеводства. Вместе с тем негативные последствия могут быть минимизированы.

Достаточно вспомнить в этой связи настойчивую просьбу В.В. Путина (в ранге президента России) и выдающегося нашего ученого, академика Николая Лаверова к президенту Транснефти Семену Вайнштоку сместить трассу Восточносибирского трубопровода на 400 километров от побережья Байкала. Такой поворот событий тогда вызвал оптимистические оценки экологически мыслящих интеллектуалов в России и за рубежом. Есть основания полагать, что обсуждаемый эпизод будет воспринят как руководство к действию ответственными российскими и зарубежными компаниями. Если вести речь конкретно о Заполярье, то там необходимо, прежде всего, серьезно учитывать градацию земель, входящую в ареал кочевого оленеводства.

Замечательный сыктывкарский этнограф Кирилл Истомин  (частично в соавторстве с немецким географом и этнологом Отто Хабеком из Института Макса Планка) провел тщательные и очень важные исследования, касающиеся этого вопроса на примере коми оленеводов, кочующих в Большеземельской тундре. Его выводы, на наш взгляд, в значительной мере распространяются и на ненецкое кочевое оленеводство и могут быть адаптированы к практической деятельности.

Коми оленеводы, по данным К. Истомина, различают три типа пастбищ – летнее, зимнее, отельное место и прогонный путь. При этом наиболее высокие требования предъявляются к отельным местам – фактически, единственные типы территории пригодные для них – это большие и относительно ровные  участки, покрытые травой и ягелем. При этом важным считается наличие невдалеке холма, с вершины которого оленевод может наблюдать за ходом отела. Для зимних пастбищ рельеф считается менее важным, однако они не должны содержать частой высокой растительности. К летним пастбищам предъявляется единственное требование – отсутствие высоких кустов.  Наконец, проход, т. е. территория, используемая для перегона и выпаса оленей между указанными выше тремя типами пастбищ, может располагаться фактически везде, кроме мест покрытых лесом и особенно высокими кустами. Хороший проход не должен содержать кустистых участков и отвечать другим требованиям.

Такое понимание позволяет уточнить методы оценки ущерба оленеводству, наносимому нефтедобычей, в частности оценивать такой ущерб не в терминах уничтожения кормовых ресурсов, а в терминах разрушения территории, пригодной к использованию с точки зрения наличной оленеводческой технологии, что представляется гораздо более реальным. Во-вторых, она позволяет скорректировать методы отвода земель под нефте- и газодобычу так, чтобы они приносили минимальный ущерб оленеводству.

В Нарьян-Маре с 2000 по 2003 год по инициативе компании «Архангельскгеолдобыча» и «Ассоциации ненецкого народа «Ясавэй» проводились исключительно полезные круглые столы с участием представителей нефтяных предприятий и оленеводческих хозяйств. Острый обмен мнениями и горячие дискуссии, однако, приводили к заметным результатам, к принятию эффективных решений, помогавших северному оленеводству. Позднее некоторые из этих решений были учтены при подготовке и подписании Соглашения о сотрудничестве между администрацией Ненецкого автономного округа и «Ассоциацией ненецкого народа «Ясавэй» в 2006 году.

Одним из проектов, родившихся  за круглым столом и блестяще реализованных в 2002 году, стал «Канинский красный чум». Тогда группа лукойловских компаний оказала медицинскую и иную помощь оленеводам, кочевавшим по Канинскому полуострову [4].

В 2008 г. Ассоциация ненецкого народа «Ясавэй» совместно со специалистами-медиками из г. Архангельска  еще раз осуществила проект «Канинский красный чум», в рамках которого обследованы семьи кочующих оленеводов полуострова Канин. Проект был осуществлен при поддержке окружной администрации.

В Канинской тундре в течение 9 недель обследовано все взрослое и детское кочующее население. Медицинская часть проекта включала  исследование уровня здоровья кочующего населения; санитарно-просветительную работу; прием больных; лекарственное обеспечение; оказание неотложной помощи; разработку рекомендаций по профилактике заболеваний и укреплению здоровья тундровиков.

Систему медицинских мероприятий успешно осуществили доцент Северного государственного медицинского университета Леонид Зубов и врач  «Первой городской больницы скорой медицинской помощи г. Архангельска» Александр Совершаев.

В результате комплексной работы архангельских врачей была проведена полная медико-социальная «инвентаризация» населения, позволившая осуществить разнообразные профилактические, диагностические и собственно лечебные мероприятия.  В том числе была оказана  медицинская помощь 24 пациентам при острых заболеваниях. В каждой бригаде проведен инструктаж по оказанию доврачебной помощи.

С 21 по 28 июля 2008 года две группы медиков  обследовали также оленеводов, кочующих в районе Варандея и Амдермы в рамках другого проекта - «Нярьяна мя» (Ненецкая земля). Его организовали  Администрация Заполярного района при участии нефтяных компаний - ООО «ЛУКОЙЛ-Коми» и «Тоталь Разведка Разработка Россия».

В районе Амдермы и Варандея летом пасут стада бригады сельскохозяйственно-производственных кооперативов (СПК) «Харп» и «Дружба  народов». За неделю медики тщательно обследовали чуть более  70 человек.

Осуществление проектов «Красный чум», «Нярьяна мя» или реставрация нефтяниками (ОАО «Архангельскгеолдобыча») православного храма в старинном коми-ненецком селе Несь [5], без сомнения можно считать успешными начинаниями, эффективно помогающими коренным народам. Вместе с тем другие инициативы, обусловленные самыми, в принципе,  добрыми намерениями, успешными признать сложно. Так, в конце 1990-х – начале 2000-х годов многие нефтяные компании, работающие в округе, брали на себя социальные обязательства по трудоустройству ненцев на своих промыслах. Практика показала, что коренное население крайне тяжело и болезненно адаптируется в нефтяной индустрии. И это отнюдь не удивительно, учитывая изложенную ранее антропологическую аргументацию. Поэтому кажется очевидным, что сохранение возможностей для кочевого оленеводства выглядит значительно предпочтительнее попыток интегрировать ненцев в «оседлую» нефтяную промышленность.

Не вызывает сомнений, что сбалансированное развитие нефтяной индустрии и традиционного  кочевого оленеводства (как и других отраслей хозяйства на Крайнем Севере) невозможно без доброжелательного и серьезного диалога властей, недропользователей и оленеводов. Излагаемые данные о медико-социальных проектах в ненецких тундрах подсказывают, что такой диалог возможен, более того, частично он осуществляется. Но, вероятно, нужны дополнительные и очень серьезные усилия, чтобы приблизиться к относительно непротиворечивому состоянию, при котором развитие российской энергетики на Севере России будет сочетаться с сохранением и развитием традиций уникального ненецкого оленеводства. Не будет лишним подчеркнуть в этой связи, что сохранение традиционных этноэкологических ландшафтов имеет не региональное, но планетарное значение и определяет, соответственно, не только историческую судьбу конкретного этноса, но и всего человечества.                               

Леви-Стросс подчеркивал, что XXI век станет веком гуманитарных наук (и, заметим в скобках, гуманитарного понимания и прогнозирования глобального развития человечества) или его не будет вообще. Обсуждаемая ситуация лишний раз подтверждает справедливость глубокого прозрения автора «структурной антропологии», чье 100-летие отмечала недавно мировая наука.

 

 

1. См. подробнее: Теребихин Н.М., Несанелис Д.А. Православие и традиционная культура народов европейского Севера России // Вестник Поморского университета. 2005. Вып.2. С.53-54.

2. См. Теребихин Н.М. Метафизика Севера. Архангельск, 2004. С. 229-246.

3. См. подробнее: Аринин Е.И., Несанелис Д.А., Теребихин Н.М. Священная экология коренных народов Европейского Севера в контексте модернизации и международного сотрудничества // Баренц – журнал. 2006. Вып.1. С. 67.

4. См. Песков В.В.  Канинский красный чум, или все новое – это очень хорошо забытое старое // Возрождение Красного чума. Нарьян-Мар, 2002. С. 3-8.

5. См. Баринов А.В. Православие на Северной земле. М., 2006. С.19.

 

 

© А.В. Баринов

© Д.А. Несанелис

© Н.М. Теребихин

 

 

 

Журнал создан в сотрудничестве с Министерством регионального развития Российской Федерации

 

 

Назад

При перепечатке оригинальных материалов обязательна ссылка на
«Вопросы истории и культуры северных стран и территорий»