Вопросы истории и культуры
северных стран и территорий
-------------------------------------
Historical and cultural problems
of northern countries and regions
Научные статьи
История
М. В. Пулькин
(Петрозаводск, Россия)
Негативный образ финнов в российской публицистике в конце XIX-начале ХХ века:
истоки, трансформации, политические последствия
Широкомасштабная PR-кампания, основной целью которой являлось создание негативного образа наиболее активных представителей финляндского социума — общественных деятелей, церковных проповедников, журналистов — началась в российской публицистике с последней четверти XIX в. Главной причиной роста интереса к финской проблематике сами авторы называли попытки распространения панфинских идей в Карелии, на северной окраине Российского государства. Заметим, что до конца 1870-х гг. русские власти с олимпийским спокойствием взирали на формирование панфинской идеологии. В российской печати даже появлялись трогательные сообщения о том, что многие финские энтузиасты — выпускники Гельсингфорсского университета готовы «взять страннический посох» и отправится в карельские деревни, «переходя из хижины в хижину», чтобы «подслушивать крестьян, схватить у них какую-либо поговорку, выражение или слово, не вошедшее в словари» [1]. Упоминания о враждебной России пропаганде здесь полностью отсутствовали.
Российские власти втайне надеялись, что панфинские теоретические построения отвлекут финнов от шведского культурного влияния. Император Николай I в этот период был обеспокоен «идеей скандинавизма» [2], сохраняющейся в Великом княжестве Финляндском. Об угрозе панфиннизма впервые заявили «финляндские деятели шведоманского лагеря», которые «успели внушить генерал-губернатору Финляндии князю Меншикову, что стремление к развитию финского языка направлено в действительности на осуществление политических революционных идей», а также связано с намерением «вести национальную пропаганду среди финских племен России». И все же благодушное настроение сохранялось. Финское национальное движение пользовалось поддержкой генерал-губернатора Берга (годы управления Великим княжеством — 1854-1861). Он действовал спокойно и самоуверенно: как утверждает финский исследователь П. Лунтинен, «финны считались слишком примитивными, чтобы противостоять русификации» [3].
Среди российских либералов, которые в своей массе были «финнофилами», также оформилось положительное отношение к Финляндии. При этом «дружественное отношение либералов к Финляндии проявилось в наибольшей степени в те периоды, когда российская имперская власть проводила наступление на финляндскую автономию, т.е. в 1899-1905 и 1908-1917 гг.» [4]. Либералы ценили в финнах внешние черты европейскости, успехи просвещения, широкое распространение грамотности в их стране [5], высоко ставили те свойства финского характера, которые, были «признаками принадлежности к либеральным западноевропейским ценностям» [6].
Перелом в отношении русских к финскому национальному движению начался с 1870-х гг. Важным моментом здесь стало путешествие А.В. Эрвасти, который при разговорах с карелами убеждал их «не презирать своего языка и не отдавать предпочтения перед ним русскому», ратовал против русских школ, беспокоился об излишне сильном влиянии Соловецкого монастыря как главного препятствия на пути соединения карел и финнов, и надеялся на слияние тех и других в будущем едином государстве [7]. Информацию об этом путешествии в России сочли симптомом серьезной опасности. Так едва проявившаяся угроза распространения панфинских идей за пределы восточной границы Финляндии начала приводить к изменению настроений. На смену благодушию российских властей приходило стремление показать, что зарубежные проповедники вынашивают планы отторжения Карелии от России, «олютеранивания» и «офинения» ее населения.
Об этом со всей определенностью говорилось в публицистике начала ХХ в.: «Мы были разбужены народом другой веры, устремившимся сюда, чтобы оторвать карел от России и православной веры, которым они беззаветно всегда были преданы и поныне остаются преданными. <…> Финны идут на нас замечательно согласно, нога в ногу, систематически и упорно добиваясь своих целей. Таким соединенным силам врагов России и карел нужно противопоставить также соединенные силы» [8]. Олонецкий епископ Никанор в 1908 г., сразу после начала служения в епархии, обратил внимание на панфиннскую угрозу. В беседе, опубликованной в епархиальных ведомостях, излагалось его понимание проблемы: «финны настроены очень враждебно к России и в этих чувствах находят поддержку за границей, тоже нас ненавидящей». Панфинская пропаганда проистекает из желания «увеличить свой народ и тем усилить свою территорию» [9]. В 1909 г. в речи Председателя Совета Православного Карельского братства, иеромонаха Киприана на общем собрании Братства рисовалась как серьезная угроза, исходящая из-за рубежа: «агитация среди карел с финско-лютеранской стороны, которая послужила ближайшим поводом к учреждению православного карельского братства, не только не прекратилась, но напротив окрепла и вылилась в довольно определенное направление, враждебно настроенное к каждому нашему мероприятию» [10]. Причина враждебности очевидна: «эти люди прекрасно понимают, какую грозную для них благодатную силу несут с собою святые иконы … и вот не решаясь встать в ряды иконоборцев, они спешат зачернить наше святое дело, втолковать народу, что и праздники и иконы только для вида, для одной формы, главное — обрусение карел, претворение их в русских варваров и духовных калек» [11]. В 1914 г. епархиальная печать высказывала мысль о сходстве положения в Карелии с Римской империей, где «православная вера испытывала гонения со стороны разных лжеучителей». Теперь, говорилось далее, «вера православная испытывает местами гонения со стороны разных лжеучителей, каковыми для жителей Карелии являются соседи — финны» [12].
Эти идеологические построения сочетались с попытками привлечь внимание правительства к бедственному положению северных окраин, добиться строительства железной дороги, ассигнований на строительство школ и развития приходской системы: возведения новых православных церквей и повышения окладов духовенства. В итоге в российской печати развернулась кампания, направленная против мнимого (колоссального) и реального (незначительного) распространения финского влияния в Карелии. В ее основу был положен тезис об экспансии финнов, готовых расправиться с наследием православной культуры. «Официальная и правая пресса не уставала рисовать черными красками коллективный портрет финляндцев, создавая из них некое пугало, — неблагодарных, хитрых и корыстных врагов отечества» [13]. Их уличали в почитании врагов России. В частности, оскорблением для каждого патриота считали постановку в Выборге памятника правителю Швеции Торкелю Кнутсону [14], воевавшему против русских, сооружение монументов там, где «сто лет назад терпели поражение отдельные отряды русских войск» [15]. Финнов обвиняли в противодействии воинской повинности «на общеимперских началах», деятельном участии в «смуте» 1905 г. и содействии революционному движению [16].
По данным новейших исследований, это обвинение было отчасти оправданным: в Финляндии русские революционеры издавали нелегальную литературу и хранили оружие. На этот аспект взаимоотношений империи и ее непокорной окраины обращали внимание современники событий. По их мнению, «Финляндия продолжала служить главными воротами для ввоза в Россию оружия и амуниции для вооружения русских революционеров и бомбометателей» [17]. Должностные лица Великого княжества не только сквозь пальцы смотрели на их действия, но открыто помогали им, предупреждая об опасности [18]. Появление финских проповедников расценивалось как часть заговора инородцев, целью которого стало уничтожение России: «Тесным змеиным кольцом иноверцы и инородцы разных наименований окружили русский православный народ, нашу русскую православную веру». Их сила велика: «святая Русь в этих адских тисках изнемогает и задыхается» [19].
Деятельное участие в развернувшейся антифиннской кампании приняли и некоторые российские чиновники и представители духовенства. Наставляя своих подчиненных, директор народных училищ Олонецкой губернии Г. Попов подготовил небольшую брошюру, в которой содержались выводы о намерениях финнов. Он полагал, что на первых порах в их планы входит «олютеранивание» карелов. Затем финны займутся «приобщением карелов к финской культуре». На заключительном этапе они «перенесут на карельскую почву финские нравы, обычаи и образование» и, в конце концов, — отторгнут Карелию от России [20].
Противостояние распространению лютеранства, финской экспансии волновало клерикальные круги в России. Беспокойство особенно усилилось после 1905 г., когда закон об основах веротерпимости позволил начать проповедь лютеранства. В епархиальной периодике публиковались обзоры финской прессы, которая, как уверяли их составители, наполнена призывами к распространению протестантизма среди карелов. «Эти воззвания, — говорилось в статье “Лютеранский поход в Карелию”, — обращаются к финскому юношеству и вообще всем ревнителям лютеранства с настойчивой просьбой вместо отдаленных языческих стран идти с проповедью Евангелия в соседнюю Карелию, где непросвещенный народ до сих кланяется еще идолам и почти не слышит евангельского благовестия» [21]. «Господа-просветители» из Финляндии, говорилось в другой публикации, годами сеяли среди карелов «злобу и ненависть против русских, русской веры и их обычаев» [22].
В основных чертах ситуация развивалась в соответствии с закономерностями эволюции межэтнических конфликтов. Во-первых, проявилась враждебность российской администрации к источнику угрозы. Ее видели в расположенной в Финляндии организации «Союз Беломорских карел» и вообще — в тлетворном зарубежном влиянии. Олонецкий губернатор требовал запретить въезд в Россию лицам, подозреваемым в намерении вести пропаганду среди карелов [23]. Наиболее решительный шаг в этом направлении предпринят в 1907 г., когда он обратился к губернаторам Выборгской, Куопиоской и Улеаборгской губерний Финляндии с просьбой «более осмотрительно» выдавать паспорта финнам, желающим посетить Олонецкую губернию [24]. Меры предосторожности доходили до абсурда. В 1907 г. на границе с Финляндией российская полиция конфисковала буквари [25]. В 1912 г. был поставлен вопрос об усилении охраны российско-финляндской границы, через которую «провозится вся подпольная литература по панфинской пропаганде, которую финны распространяют среди карел» [26]. Призывы усилить охрану остались безрезультатными. Отлично знакомый с ситуацией управляющий Архангельской таможней отвечал, что на границе с Финляндией отсутствует «контрабандный промысел», а поэтому и усиление охраны нецелесообразно [27]. Недоумение в связи с принимаемыми мерами испытал и земский совет пограничного с Финляндией Повенецкого уезда: «никто из членов совета до сих пор не знает ничего, основанного на фактах, что указывало бы на существование пропаганды, религиозной или политической, со стороны финнов» [28].
Во-вторых, усилилось осознание внутригрупповой идентичности, в качестве главных факторов при этом рассматривалось православие и длительный исторический опыт сосуществования русских и карелов. Это, в свою очередь, стимулировало появление новых произведений. Так, в начале ХХ в. создана «История карел», в основу которой легла идея о существенных различиях между карелами и финнами. Автор этого произведения В.П. Крохин указывал, что «в отношении психических свойств карел все исследователи согласны в том, что они значительно живее финнов, богато одарены поэтическими способностями по сравнению с другими финскими племенами и отличаются большими наклонностями в торговле» [29].
В-третьих, произошло заметное усиление этноцентризма [30]. Так, А.П. Липранди писал в 1910 г.: «Ничего особого финляндские финны, конечно, собою не представляют: это одно (или несколько) из тех многочисленных финских племен, которые рассеяны по всей России, ему (или им) естественно и разделять общую судьбу всех этих племен — жить русской, государственной жизнью, ибо своей государственной жизни у них не было никогда, нет, быть не может и, конечно, никогда не будет» [31]. Словно продолжая мысль своего современника, другой автор публицистического произведения А.С. Будилович предсказывал грядущие радикальные решения: «Кажется, правы те пророки, которые предсказывают в близком будущем необходимость нового завоевания Финляндии Россией» [32]. Самая жесткая позиция по отношению к «инородцам» изложена в феврале 1905 г. сенатором Д.В. Готовцевым. Он полагал, что идущая с Запада смута «находит активную поддержку как раз среди поляков, финляндцев, армян и особенно евреев» [33].
Для противостояния панфинской пропаганде российские чиновники считали вполне приемлемым активное распространение русского влияния и, прежде всего, православного вероучения как на территории Карелии, так и в Финляндии, и горячо поддерживали начинания российского правительства в этой сфере. В 1908 г. олонецкий губернатор Н.В. Протасьев составил докладную записку на имя председателя Совета министров П.А. Столыпина. В документе предлагались решительные меры, направленные на то, чтобы «не только положить предел попыткам финнов, пока культурно, а затем и политически, завоевать русское достояние, но и перенести влияние русской православной государственности за восточный рубеж Финляндии» [34]. Столь решительная постановка вопроса предполагала широкий комплекс мероприятий. К их числу относились, во-первых, меры административного характера — увеличение числа становых приставов в Повенецком и Петрозаводском уездах и «изменение границ участков земских начальников». Во-вторых, олонецкий губернатор предполагал меры образовательного и церковного характера: открытие учительских семинарий и «министерских народных училищ повышенного типа с преподаванием ремесла», в которых карелы могли обучаться не только ремеслам, но и русскому языку. Система образования, таким образом, рассматривалась как фактор, способствующий ускорению ассимиляционных процессов. В-третьих, важная роль отводилась церкви, в особенности духовенству тех приходов, в которых карелы составляли значительную часть населения. Планировалось повысить жалованье тем церковникам, которые используют карельский язык в профессиональной деятельности [35].
Благодаря усилиям российских публицистов появление немногочисленных финских проповедников в Карелии стало важным политическим событием. Как и любая другая скоординированная кампания, атака на панфиннизм обусловливалась отнюдь не ненавистью авторов обличительных памфлетов к «определенным кругам» Финляндии. Речь шла о гораздо более значительных планах. Для тех авторов, которые так или иначе связывали свою судьбу с Карелией, мнимая угроза со стороны Великого княжества должна была привлечь внимание к местным проблемам. Ведь для противостояния панфинской пропаганде требовалось строительство школ и церквей, повышение жалованья священникам и учителям. Об этом высказывались предельно откровенно. Так, в 1907 г. церковная пресса, анализируя действия финнов, призывала сделать простой вывод. Как полагал известный церковный деятель протоиерей Н.К. Чуков, на первом месте у финнов — «выбор лиц, которые могли бы с энергией и умело провести намеченные для них цели. Там прежде всего ищут и подготовляют людей, преданных национальной идее до фанатизма, энергичных, знающих местные условия». Следовательно, необходимо направить в «осаждаемые пропагандой местности» священников и учителей, «способных стоять на высоте в осуществлении предстоящей государственной задачи» [36].
Эти предложения получили развитие в новых публикациях. В 1911 г. появилась статья, содержащая призыв улучшить материальное положение духовенства, открыть новые школы и церкви. Если все эти меры отложить, «если мы ничего не сделаем, то за нас сделают наши предприимчивые соседи — финны, только в таком случае результаты трудов их едва ли будут нам на пользу» [37]. Антифинская кампания стала выгодным делом и для тех, кого судьба Карелии интересовала меньше всего. Во-первых, благодаря развернутой в печати шумихе создавался образа врага, столь необходимый в начале ХХ в. для консолидации российского общества. Во-вторых, PR-кампания стала идеологическим прикрытием русификации, наступления на конституционные права, дарованные Великому княжеству Финляндскому после присоединения его к Российской империи.
Примечания:
© М.В. Пулькин
Уважаемые коллеги!
Приглашаю Вас стать авторами научного журнала
«Вопросы истории и культуры северных стран и территорий»
Для этого перейдите по этой ссылке или войдите в раздел Разное - Приглашаем авторов
Также прошу присылать для публикации на сайте нашего журнала информацию о предстоящих научных конференциях, симпозиумах и других форумах, которые будут проходить у Вас
Для связи с редакцией Вы можете перейти по этой ссылке или войти в раздел Обратная связь
Журнал создан в сотрудничестве с Министерством регионального развития Российской Федерации
Для связи с редакцией Вы можете перейти по этой ссылке или войти в раздел Обратная связь
При перепечатке оригинальных материалов обязательна ссылка на
«Вопросы истории и культуры северных стран и территорий»
